С этими мыслями Шаоань вошел наконец в деревню. Он собирался отвести быка в стойла у Тяневой насыпи, но по дороге ему встретился бригадир Цзинь Цзюньу, тащивший на коромысле навоз. Он переходил по камешкам реку и, приметив Шаоаня, закричал:
– Эй, брат, погоди!
Бригадиру было лет сорок. Это был рослый, крепкий мужик с цепкими, крупными глазами – резкий, но расчетливый. Во всем семействе Цзинь ему не было равных. Отец Цзюньу при старом режиме слыл известным на всю округу ученым; он умер двадцать три года назад. Сыновьям совершенно чужд оказался его запал. Старшему, Цзинь Цзюньвэню, стукнуло уже пятьдесят – он тоже был не робкого десятка, но предпочитал не высовываться. Умел все: класть печи, резать скотину, обжигать горшки. Его дети – Цзинь Фу и Цзинь Цян – были настоящие разбойники. Цзюньшань был видным человеком – заместителем секретаря производственной бригады, а Цзюньхай работал водителем в округе. Их младший брат Цзинь Цзюньбинь совсем не походил на своих родственников. Он вел себя, как настоящий простак, почти что дурачок, а семья держалась на неукротимом, хитроумном Цзинь Цзюньу – и держалась, в общем-то, неплохо. Никого в деревне не задевали. Хотя бригадиру силы было не занимать, он никогда не опирался на нее, а выезжал исключительно умом и хваткой. Со старшими Цзинь Цзюньу всегда обходился почтительно, натура у него была щедрая, широкая. Никто не мог уличить его в мелочности. Как и Шаоань, он никогда не обижал тех, кто послабее. Бригадир не тушевался перед лицом вышестоящих товарищей, даже Тянь Футана. Он особенно ценил и уважал Шаоаня, годившегося ему в сыновья: Шаоань был парень сметливый – на мякине не проведешь, привычный к житью на особинку и настоящей мужской решительности. Его первая бригада работала еще лучше цзиневой второй. Хотя отношения между бригадирами были хорошие, они не могли не соревноваться в душе друг с другом. Цзюньу уже целый год проигрывал по всем статьям Шаоаню.
Заслышав окрик Цзюньу, Шаоань потянул быка за веревку и остановился, поджидая, пока тот переберется через реку.
Тот опустил свое коромысло у дороги, стянул обвязанное вокруг головы полотенце и вытер пот.
– Говорят, ты в поселок ходил. Как бычара-то? Живой? Если чего, давай сменяемся – даже если помрет на вторые сутки, я в обиде не буду, – гоготнул Цзинь Цзюньу.
– Да будь он сто раз мертвый, мне твои три красавца не нужны. Что за дело-то? – спросил Шаоань.
– А ты не знаешь? – поглядел на него бригадир.
– Да говори. – Шаоань совершенно не представлял, о чем пойдет речь.
– Твоего зятя притащили из Горшечной в нашу деревню и отправили перевоспитываться на стройку, что у вас за домом. Вчера вечером было собрание по критике на школьном дворе.
– За что? – в голове у Шаоаня что-то щелкнуло.
– Говорят, продавал крысиный яд…
Цзюньу смущенно посмотрел на Шаоаня. Потом он взялся опять за свое коромысло и сказал:
– Шел бы ты домой. Сестра привела детей, сейчас все там.
Шаоань сделал вид, что ничего особенного не случилось.
– Ладно, ступай. Сведу быка в стойло, а там посмотрим, – сказал он. – Вот же херня какая! Небось, одними работами не обойдется, еще и контрой объявить могут?
Цзюньу кивнул и, взвалив на себя коромысло, ушел.
Шаоань торопливо потащил быка в стойло. Он отдал лекарство тамошнему старику Тяню, а сам поспешил домой.
Перед Цзюньу не хотелось выказывать ни малейшего волнения – только давать тому повод для насмешек. Но на душе скребли кошки. Для их семьи, все время ходившей по самому краешку, даже мелкая неприятность могла иметь катастрофические последствия. То, что произошло сейчас, было совсем нешуточным делом: мало того, что зять опозорил всю родню, – он поставил свою семью на грань гибели, что означало скорые сложности для всех без исключения. Шаоань знал, что ни он, ни отец не смогут отказать в помощи сестре и ее детям и теперь все будет зависеть от него. Ему придется не просто решить проблему, но и стать для своих родных главным утешителем.
Пока Шаоань шел до дома, в голове у него крутились всякие мысли. Было ясно, что для коммуны история с крысиным ядом была образцово-показательной поркой. Если бы все случилось в родной деревне, он бы сразу побежал по знакомым – сперва к Цзюньшаню, потом к бригадиру Цзиню, к своему дядьке Юйтину, наконец, к большому человеку Тянь Футану. Да много, много еще было возможностей решить проблему, опираясь на баланс разных сил. Не везде даже нужно было появляться лично. В самом Двуречье Шаоаня знала каждая собака. Но зять был из другой деревни, и в деле оказалась замешана коммуна, никак не связанная с Двуречьем. Никакими очевидными способами Шаоаню было не решить эту проблему.