У Старых ворот шумно. Прокладывают туннель. Говорят, будут сносить соседние дома и расширять проезжую часть. По проекту здесь должна быть площадь. Уже и название придумано: «Площадь Космонавтов». А ворот не станет. Их попросту снесут. Пройдет время, и никто не будет знать, что именно в этом месте на перекрестке трех невзрачных улиц когда-то стояли Старые ворота. Нет, их не ждет будущее исторических реликвий. Они не были замечены великими мира сего. И то, что на этом месте встречался какой-то Витя с какой-то Наташей и еще тысячи Наташ приходили сюда с замиранием сердца, никого не интересует. Увы, но камни с надписью «Мила + Сережа» еще не обрели археологической ценности. Старые ворота всего-навсего снесут, значит, случится еще одно добропорядочное безрассудство, о котором никто и никогда не догадается. Николай ласково погладил шершавые камни. Ворота стоят на самом солнцепеке. От камней тянет пыльным теплом.
— Осень, — бормочет Николай и прижимается спиной к колонне.
Лена изменилась. Отсюда, из-за колонны ему удобно наблюдать за ней. Остановилась, смотрит на часы. Оправданное волнение — опоздала на двадцать минут. Для чего мы встретились. Неужели за два года возможно так отвыкнуть от человека. Ну хоть каплю волнения, восторга, злости наконец. Ничего. Пусто. Там, у кромки тротуара, стоит она. А тут, за колонной, — он. Мы поменялись местами. Тогда он тоже приходил первым и в сотый раз выговаривал себе, что ее следует проучить. Вечные опоздания. Она подкрадывалась незаметно и становилась за эту самую колонну.
— Сколько можно, я тебя жду целый час.
Минуту назад он был переполнен негодованием и готовностью обрушить на ее голову тысячу упреков и обвинить во всех существующих и несуществующих грехах. Но стоило оглянуться, увидеть виноватую улыбку, и уже можно все забыть, вместе с ней радоваться этой маленькой невинной хитрости. Он смотрит на Лену и ловит себя на мысли, что ему не хочется делать этот неловкий шаг вперед и вообще ему не хочется покидать мир собственных воспоминаний. Ах, как не хочется.
И потом Николай почти уверен, Лена догадывается, что он здесь. Николай делает глубокую затяжку, внимательно следит за сизоватыми кольцами дыма, которые словно прижимаются к камням, ползут все выше, выше, пока их не заденет ветер, и тогда кольца превращаются в сизоватую паутину, что недвижно повисает в темном проеме тупика.
— Глупо играть в прятки. — Окурок, кувыркаясь, летит на мостовую. — Глупо.
Она не оборачивается, хотя знает, что подошел он.
— Ты давно приехал. Я так и думала.
— Ждала, когда я подойду сам?
— Нет, просто собиралась с мыслями.
— Вот как.
— О чем же мы будем говорить?
У нее все та же привычка повязывать платок на шею. Раньше это придавало ей озорной вид. Теперь? Теперь беспомощный. Ничто не постоянно в этом мире, даже мелочи.
— О чем хочешь.
— Это нелепо звучит, но я действительно не знаю, о чем мы можем говорить сейчас.
— Ну, мало ли о чем. Если есть желание, можно говорить о чем угодно.
— Вот именно, стараясь не касаться главного…
Теперь они смотрят друг на друга. Он постарел. А может, это всего-навсего загар.
— Я часто задаю себе вопрос, почему все получилось именно так.
— Получилось… — Ему трудно скрыть грустную усмешку. — Проклятая жизнь. Не так ли???
— Ты вправе осуждать меня, но пойми…
— Постой, я без сожаления это право уступлю тебе. И давай договоримся раз и навсегда. Я ни в чем не осуждаю тебя… Нельзя же требовать от людей видеть и понимать жизнь так, как этого хочется нам. Каждый видит в жизни что-то свое, только ему доступное.
— Все произошло слишком неожиданно.
— Да, разумеется. Беда никогда не бывает кстати.
— Нет, я не о том. Я растерялась. У нас же все было решено, ты помнишь? И вдруг надо от всего отказаться. Твоя беда была только твоей. Ты старался оградить меня. Ребята тоже хороши. Они все делали так, как хотел этого ты. Все думали, так будет лучше?
— Все, кроме Сергея?
Какую-то секунду они смотрят друг на друга. Николай замечает ее растерянность, и ему становится неловко за свои слова.
— Прости, я не хотел…
— Нет, отчего же, ты прав, кроме Сергея. Получилось иначе. Одно время мне даже подумалось, что ты не доверяешь мне. Мы перестали чувствовать друг друга, потеряли связь. И тогда появился Сергей. Он оказался рядом.
— Ну вот видишь, все достаточно банально. Виновато одиночество.
— Ты мне не веришь?
— Не знаю. Я просто не хочу вспоминать. Даже в памяти, видимо, существуют ситуации, которые не хочется переживать дважды.