— Знаю, я все похерил, — начинает Дев. — Черт, «похерил» на телевидении не говорят! Ну и на хер! — Он бьет себя кулаком по голове и делает три глубоких вдоха. В тридцати футах от него Чарли улыбается, и Дева эта улыбка воодушевляет. Он делает шаг вперед. — На самом деле я хочу извиниться. Понимаю, разговаривать со мной ты не хочешь, но думаю, что, как минимум, извиниться я должен. — Дев делает еще один шаг вперед, замечает, что Чарли напрягается, и замирает. — Прости, что сбежал без предупреждения, но я решил, что ты никогда не выберешь меня по-настоящему, поэтому выбрал сам. Я не верил, что мне — нам — есть место в мире «Долго и счастливо», но ты переписал все чертовы правила. Все гребаные правила. — Дев останавливается и оглядывает Чарли, оглядывает его с ног до головы. Он дает себе минуту насладиться утонченной красотой мужчины в сером костюме на случай, если это его последний шанс. Минута затягивается. Дев стоит не шелохнувшись; Чарли стоит не шелохнувшись; и кажется, что рядом нет операторов. Нет публики. Нет Скайлар, матерящейся в гарнитуре. Нет Марка, с радостным видом сидящего на стуле. Есть только Чарли. Есть только Дев.
Затянувшуюся минуту обрывает Чарли.
— Звучит скорее как попытка оправдаться, чем как извинение.
— Разве нельзя совместить первое и второе? — Дев смущенно пожимает плечами, надеясь обаянием спастись от публичного унижения. Хотя, с другой стороны, своим уходом он публично унизил Чарли, поэтому заслуживает именно такого. — Мне стыдно, что я сдался, когда стало трудно. Стыдно, что не увидел другого конца для нашей истории. Но мне не стыдно, что я сбежал, потому что я должен был научиться ответственнее относиться к своему здоровью.
— Да, знаю, — отзывается Чарли и делает шаг вперед. Дев тоже делает шаг вперед, и теперь их разделяет только его рост, умноженный на два. — Так ты лишь ради этого пришел поговорить со мной перед двадцатью миллионами зрителей? Чтобы извиниться?
Деву хочется сказать «да». Хочется улыбнуться, обратить все в шутку, стать Девом-весельчаком. Чарли с ним разговаривать не желает, поэтому куда легче было бы взяться за старое — оно же как эта джинсовка, взял и натянул — спрятать разбитое сердце за безразличной улыбочкой. Потому что нет ничего страшнее, чем стоять перед всем миром и объявлять, что заслуживаешь любви.
Но потом Дев вспоминает слова Джулс. Может, это шоу — дерьмо. Может (ладно, почти наверняка), сказочной любви не существует. Чарли Уиншо не Прекрасный принц, но человек он совершенно необыкновенный. И может, Дев по-любому заслуживает право стоять на этой сцене. Может, они оба его заслуживают.
— Нет, Чарли, я пришел сказать, что люблю тебя. Не любить тебя я вряд ли смогу и сейчас люблю тебя сильнее, чем три месяца назад. Я хочу домик и пазлы и горшки с цветами на подоконниках — если всего этого до сих пор хочешь ты.
Лицо Чарли становится таким, в какое когда-то влюбился Дев, — брови сердито насуплены, на лбу нервный пот.
— И ты больше не отстранишься?
— Не отстранюсь.
Чарли делает три шага вперед. Вместе с расстоянием между ними сокращается остальное, и вот разговор уже сводится к ним двоим, стоящим в футе друг от друга. Чарли молчит, и Дев молчит, не зная, что еще сказать. Идеальных слов нет, потому что не идеален он, не идеален Чарли и вся ситуация совершенно не идеальна.
— Детей я по-прежнему хочу, — выпаливает Дев, фыркнув.
— Ну да, — улыбается Чарли, — ты ведь об этом уже говорил.
— И жениться хочу.
— И это тоже не новость.
Чарли здесь, рядом, и Дев понимает, что теперь его очередь тянуться к нему. И он тянется. Он берет Чарли за руку, переплетает их пальцы. Чарли не сопротивляется, и у Дева появляется глупая надежда.
Чарли закусывает нижнюю губу.
— А белый смокинг обсуждению подлежит?
Дев мрачно качает головой.
— Нет.
Чарли хватает Дева за ворот джинсовки.
— К сожалению, — начинает он, и Дев затаивает дыхание, — в этой джинсовке ты настолько сексапилен, что я не могу перед тобой устоять.
Напряжение в груди тает, и Дев смеется, от души и по-настоящему, впервые за три месяца.
— Разумеется, именно поэтому я ее надел.
В душе у Дева столько надежды, что он ею давится. Отважившись на небольшую проверку, он подается вперед буквально на дюйм. Чарли встает на цыпочки и целует его в финале шоу о сказочной любви. Перед Марком Давенпортом, студийной аудиторией и двадцатью миллионами зрителей. Он целует Дева зубами, языком, руками, а Дев отвечает на поцелуй, словно говоря «Прости», «Люблю тебя», «Обещаю».