— Ни одной ошибки, красавица моя, — похвалил он ее по-гречески.
— Ну, все-таки я прожила здесь четыре месяца.
— Я знаю американцев, которые годами живут в Греции. Они бегло разговаривают, но писать на нашем языке не могут.
Ей стало приятно.
— Как прошло совещание?
Доминик заметила победоносную искорку в его глазах.
— Очень хорошо.
— Чудесно. Это означает, что еще один день у нас будет крыша над головой.
Они рассмеялись, и в этот момент в кухню вошла Олимпия.
— Олимпия… — сказала Доминик. — Как чувствует себя миссис Костас?
Олимпия не сводила глаз с Андреаса, не обращая внимания на тянувшегося к ней сына.
— У нее плеврит, но врач сказал, что все обойдется. Я приказала ей лечь в постель.
— Я рад, что у нее нет ничего особенно серьезного, — пробормотал Андреас.
Доминик отдала Олимпии ребенка.
— У моей бабушки однажды был плеврит. Очень болезненная вещь, но, если твоя тетя будет осторожна, она выздоровеет.
— Надеюсь, Ари не заходился в крике? — спросила Олимпия, словно не слыша Доминик.
— Нет. Сначала он немножко поплакал, но потом вел себя идеально. Я покормила его два раза.
— Спасибо.
— Я с удовольствием присматривала за ним. Ребенок — прелесть. Сразу видно, что ты хорошая мать.
— Это правда, Олимпия, — подтвердил Андреас. — Ты справляешься лучше, чем большинство женщин, у которых есть мужья.
Хотя Андреас хотел сделать приятное, Доминик почувствовала, что его комплимент больно задел Олимпию.
— Мне нужно забрать свои вещи, — сказала она, оставляя их.
Через пару секунд она вернулась и остановилась в дверях, ожидая мужа. Вскоре они уже сидели в лимузине. Андреас сжал ее руку.
— Закажем ужин и поедим в постели?
— Божественно!
Притянув Доминик к себе, он поцеловал ее в шею.
— Олимпия весьма сдержанно проявила свои чувства, но я знаю, что в глубине души она благодарна тебе.
— Она поблагодарила меня. Но давай посмотрим правде в глаза, Андреас. Здоровье ее тети ухудшается; не ожидает ли Олимпия, что ты или Пол будете решать ее проблемы?
— Я подумываю нанять ей в помощь постоянную няню.
— Ты считаешь, это разумно? — не выдержала Доминик.
— Что ты хочешь сказать?
Она отвела глаза.
— Разве ты не видишь, что она все больше и больше полагается на тебя? Если Олимпия хочет выжить в этом мире, ей нужно научиться самостоятельно справляться со своими проблемами.
— У нее нет твоей внутренней силы, Доминик.
— Андреас, пока есть человек, который поддерживает ее каждый раз, когда она спотыкается, у нее не будет возможности узнать, способна ли она стоять на собственных ногах.
— Но у нее больная тетя и маленький ребенок! Она нуждается в помощи.
Пол прав. Олимпия прикидывалась жертвой так долго, что Андреас уже не замечает, как сильна его психологическая зависимость от нее.
Доминик не заговаривала об Олимпии до тех пор, пока они не поели. Посмотрев новости, лежа в постели, Андреас выключил телевизор и потянулся к жене.
— Я ждал этого момента, с тех пор как ты ушла из офиса, — сказал он, ласково поглаживая ее по руке.
Доминик твердо решила, что они должны поговорить об Олимпии. Такое положение не может продолжаться. Разговор с Полом придал ей смелости.
— Дорогой…
— Ммм?
— Мы можем поговорить?
— Конечно. — Андреас повернулся на бок. — У тебя что-то серьезное на уме, — заметил он, продолжая ласкать ее руку и плечо.
— Я хочу рассказать тебе о разговоре с Полом.
— Кажется, он был довольно долгим.
— Нет. Помнишь, мы обещали друг другу, что между нами не будет тайн? Никаких.
Рука Андреаса замерла.
— Звучит серьезно.
— Да. Очень. Я полагаю, наш брак обречен, если мы немедленно не решим один вопрос. Понимаю, что ты не хочешь обсуждать это, но мы должны.
— Ради всего святого, Доминик, говори! — Он быстро поднялся с кровати и надел халат.
— Все не так просто. Ты уже насторожился, а ведь я еще ничего не сказала.
— За исключением того, что наш брак обречен, — резко возразил Андреас.
— Только в том случае, если мы не решим проблему, которая стоит перед нами, с тех пор как мы встретились.
Он шумно втянул в себя воздух.
— Я слушаю.
— Олимпия любит тебя.
— Мы уже обсуждали это.
— Пол полагает, что она солгала про изнасилование, и я склонна согласиться с ним.
— Назови мне вескую причину, которая заставляет тебя согласиться с Полом.
— Много лет назад ты стал навязчивой идеей Олимпии. Без профессиональной помощи она ни когда не избавится от нее.
— Вы с Полом думаете, что ей нужен психиатр?
— Да. — Андреас тихо выругался. — Дорогой, я хочу, чтобы ты объективно взглянул на то, что произошло сегодня. Молодая, красивая, разведенная женщина с ребенком, которая не является ни твоей женой, ни членом семьи, звонит в твой офис. Ты — крупный бизнесмен, к тому же пытаешься помириться со своей супругой. Она знает это и все-таки просит тебя бросить все дела и помочь ей. Она не обратилась ко мне. Даже не попыталась.
Доминик не знала, слышит ли ее Андреас, но она должна была достучаться до него.
— Я хочу, чтобы ты подумал о тех женатых мужчинах, которые были у нас на приеме. Многим ли из них во время важных деловых совещаний звонят молодые, красивые, разведенные женщины, и они устремляются на зов, оставляя своих жен в неведении?
Он покачал головой.
— Я не могу быть объективным, Доминик. Олимпия — друг нашей семьи.
— Которую ты поднял до статуса сестры. Но этого ей мало, потому что она хочет быть твоей женой! Так как это невозможно, она готова на все, лишь бы удержать тебя. Она избавилась от Тео и едва не избавилась от меня. Но я вернулась в Грецию, чтобы бороться за свой брак, и поэтому Олимпия изменила тактику.
— Приведи пример.
— Хорошо. Но сначала мне нужно знать кое-что. Ты приглашал ее на яхту и на виллу вместе с тетей?
— Естественно.
— Тогда почему миссис Костас не было на яхте, когда я поднялась на борт?
— Олимпия сказала, что она предпочла остаться со своим племянником.
— У ее тети есть еще и племянник?
— Да. Он женат и имеет детей.
— Это для меня новость. Где он живет?
— В Афинах.
— Тогда почему, интересно, Олимпия позвонила тебе, а не ему, когда миссис Костас стало плохо?
— Его трудно застать.
— Откуда ты знаешь? Ты с ним разговаривал? — Андреас промолчал. — Скажи мне еще вот что. Когда заканчивается ее отпуск?
— В конце сентября.
— Почему же она возвратилась на прошлой неделе?
— Не знаю.
— Ты обещал провести с ней отпуск?
Он бросил на Доминик возмущенный взгляд.
— Ты же знаешь, что нет! Я прилетал на яхту несколько раз, чтобы убедиться, что все в порядке.
— Разве тебе не кажется странным, что она сократила отпуск на двадцать один день и позвонила мне, как только вернулась в Афины, пригласив пройтись по магазинам?
— Им с Марис нравилось это.
— У нее есть подруги ее возраста?
— Конечно.
— Если так, почему именно я оказалась тем человеком, с которым она захотела заняться покупками?
На этот раз Андреас не нашел ответа.
— Она знала, что в течение года мы проживали раздельно и теперь жаждем проводить время вдвоем. Разве друг семьи может проявить такое пренебрежение к нашим чувствам? И какой друг семьи будет каждую неделю появляться на яхте в наш медовый месяц? Может, ты приглашал ее и не говорил мне об этом?
Снова молчание.
— Большинство молодоженов не хотят никого видеть во время медового месяца. Разве Марис поступила бы так? Едва ли. Андреас, я говорю все это не из жестокости или ревности. Я просто хочу, чтобы ты задумался над ее поведением. У нас с тобой ничего не получится, если Олимпия останется третьим членом нашей семьи. Муж и жена — единое целое. Никто не должен вклиниваться между ними. Я надеялась, что никогда не придется признаваться тебе в этом, но, с тех пор как мы познакомились, Олимпия проявляла по отношению ко мне удивительную бестактность. Она приписала Тео недобрые слова, будто ты проявил смелость, женившись на мне.