— Именно поэтому она тебе не ответит? Потому что считает тебя слабой?
— Не только. — Судя по тону, Скайла что-то недоговаривала. Орфей ждал, хотя и жаждал вытрясти из нее ответы. — Я долго пробыла с сиренами. Понимаешь, принимая обеты, я думала, будто делаю что-то хорошее. Помогаю Зевсу поддерживать равновесие и порядок во вселенной. Но с годами… Скажем так, недавно я увидела мир с другой точки зрения. И начала понимать: Зевс и Афина все эти годы заставляли меня и других сирен верить в то, что не совсем соответствует истине.
Да уж. Сперва Орфей хотел спросить, почему она не поняла этого раньше, но затем подумал, на что похожа жизнь сирены. Сидеть на Олимпе в окружении богов, в отрыве от реального мира, и спускаться туда лишь по приказу Зевса. Если тебя учат чему-то одному и никогда не показывают другого, разумно, что ты сочтешь это правдой, не так ли?
— Сколько ты прожила с сиренами?
Она не ответила.
— Скайла?
— Долго, — наконец выдавила она. — Дольше других. Я, э-э, встречала твоего предка.
— Персея? — Он уставился на нее, ища подтверждения, с трудом веря, что сказанное может быть правдой. Скайла продолжала играть с его волосами, отводя взгляд. — Ты говоришь, что тебе больше двух тысяч лет?
Она поморщилась.
— На самом деле, две тысячи шестьсот четыре.
Не может быть.
Она медленно подняла на него взгляд.
— Удивлен?
Поражен. А Орфей еще считал себя стариком. Зараза, в сравнении с ней он младенец.
— И все сирены?..
— Нет. Большинство служат лишь несколько сотен лет. В любом случае, такова цель. Моя мать была сиреной. Зевс предпочитает брать потомков сирен, которых он считает стоящими. Гены, знаешь ли. — Она улыбнулась, но Орфей еще не оправился от шока, чтобы ответить тем же. — В два года я начала домашнее обучение. В двадцать приняла обеты и поступила в орден. Перебралась на Олимп и следующие десятилетия оттачивала мастерство, но формально начала служить лет в сорок. Как правило, сирены отдают ордену триста-четыреста лет, потом уходят, чтобы создать семью. И если выбирают этот путь, то их жизнь благословенна, как у арголейцев.
— Но ты так и не ушла. Почему?
Орфей не мог себе представить, каково это — посвятить жизнь кому бы то ни было. Проклятие, он три сотни лет злился на богов, не позволивших ему служить с аргонавтами, хоть Орфей и являлся старшим в роду Персея, а сейчас, получив знаки, не желал связываться с воинами. И конечно, не собирался отдать им двадцать пять сотен лет, даже если бы и мог.
Скайла пожала плечами. Провела пальцами по его ребрам.
— Просто не было причин.
И вновь он почувствовал, что она недоговаривает.
А боль, мелькнувшая на ее лице, прежде чем Скайла сумела скрыть эмоции, четко сообщила: нечто темное в прошлом сирены явилось причиной того, что она спряталась за орденом и не решилась выйти в настоящую жизнь.
Хотя кто Орфей такой, чтобы ее судить? Разве он не делает то же самое? Не использует своего демона, чтобы продолжать закрываться от остальных и не пытаться искать какое-то счастье в жизни? Орфей знал, что оно существует. Проклятие, раз уж кто-то смог полюбить Деметрия, то все возможно.
Его сердцебиение участилось, а тело вновь охватил жар.
Но на этот раз арголейца охватила не паника и даже не желание, а нечто другое. Нечто, заполнившее в его груди пустоту, с которой Орфей жил с того дня, как пропал Грифон. Нечто, с чем он не вполне готов был встретиться.
— Я не собиралась говорить Афине, где мы или куда направляемся дальше. — Сексуальный голос Скайлы прервал его раздумья. — Я лишь пыталась отметиться, чтобы она не посылала за нами других сирен.
— Почему?
На этот раз она твердо встретила его взгляд. Ни страха, ни тревоги — в аметистовых глазах сверкала лишь решимость.
— Потому что она послала меня на задание, и я его выполняю.
Орфей знал, что этот ответ можно интерпретировать по-разному.
Она не сказала, что выдаст его, но и не обещала противоположного. Или что не убьет его, если решит, будто это надо сделать.
Скайла зевнула и вновь прижалась к нему.
— Дадим Мэйлии поспать час-два, а потом уже станем расспрашивать. Когда я уходила, она выглядела измученной. Мэйлия мне нравится, демон. Она словно нетерпеливый, раздражительный подросток, но чем больше времени я провожу с ней, тем больше привязываюсь.
Ее глаза закрылись, лицо расслабилось. Орфей понял, что вымоталась не только Мэйлия. Его сирена выглядела так, словно способна проспать неделю.