Его. Впервые в мыслях он назвал ее своей. Хотя она не принадлежит ему. И никогда не будет. Они в разных лагерях в войне, которая только начинается. И нынешний момент истины лишь подчеркивает это.
Осознав это, Орфей почувствовал боль в груди, и пока Скайла засыпала в его объятиях, тот уголок внутри, который заполнился всего несколько минут назад, опустел. Арголеец лежал неподвижно, пытаясь успокоить пульс, чтобы вернуться из стратосферы и собраться с мыслями. Соображал, что же делать дальше.
Одно он знал наверняка.
Его цель не Скайла, а сфера. Все зависит от нее. И пора об этом вспомнить.
***
Стуча ботинками, Орфей шел по темному коридору к комнате, предоставленной Мэйлии. Он до жути надеялся, что Вампирочка на месте, и сирена солгала, сказав, что спрятала ее. У него нет ни времени, ни настроения для игры в прятки.
В голову просочились мысли об обнаженной, лежащей в лунном свете Скайле с разметавшимися волосами и закрытыми во сне глазами, но он отринул этот образ. Уйти от нее этой ночью — первый разумный поступок со времени их встречи. Хватит вести себя как дурак. Неважно, насколько великолепен их секс, неважно, насколько хочется вернуться и начать все сначала, это не стоит отказа от цели. Ее образы вертелись в его голове, когда он кончал? Он называл ее своей? Отличные примеры того, насколько извращенным становится его мозг с каждой минутой, проведенной в обществе сирены.
Он почуял Мэйлию из-за двери, еще не войдя в комнату. В душе беглянки боролись те же свет и тьма, что он заметил в первую ночь, но на этот раз свет не оттолкнул его демона. Орфей почувствовал движение демона внутри, но вопреки обыкновению, чудовище не рвануло с воплями на амбразуру. Не пытаясь ничего сделать, оно лежало и спало, что было невероятно странно.
Орфей не понимал, что с ним происходит, но знал: Скайла права. Его глаза не зеленели с тех пор, как они одолели адских гончих после крушения поезда. И хотя арголеец знал, что его демон по-прежнему где-то внутри, взывать к его силе становилось все труднее и труднее.
Он взглянул на часы. Два тридцать два пополуночи. Вампирочка, возможно, спит, но ему необходима информация. И если он не получит ее сейчас, придется иметь дело с сиреной.
А со Скайлой он завязал. Окончательно.
Орфей поднял кулак и постучал. Несколько секунд прошли в тишине, затем тихий голос сказал:
— Войдите.
В комнате было темно, но в лунном свете, льющемся в высокие окна, Орфей увидел Мэйлию, сидящую на кровати по-турецки в широкой белой ночной рубашке. Длинные черные волосы шелковыми лентами ниспадали Вампирочке на плечи. При его появлении на ее пепельном лице не возникло и следа удивления. Конечно, она ведь дочь Зевса и Персефоны. Если аргонавт ее чувствовал, вероятно, Мэйлия обладала теми же свойствами.
Орфей закрыл за собой дверь.
— Не устала?
— Я мало сплю.
«Значит, не я один такой».
Он почесал голову. Попытался забыть о пальцах Скайлы, зарывшихся в его волосы на затылке, когда он целовал ее после крушения поезда, и об электрическом разряде, прошившем тело.
— Я пришел поговорить с тобой о…
— Это правда?
— Что?
— О твоем брате? Правда, что его отправили в преисподнюю, и ты ищешь сферу, чтобы спасти его?
Изадора, чтоб ее. Королева самым мерзким образом продолжала совать свой нос в то, что ее не касалось.
— Это так, да? — продолжала настаивать Мэйлия, когда он не ответил. — Тебе нужна сфера, чтобы выручить брата.
Орфею совсем не нравилось, что все, похоже, знали о его планах еще до того, как он их разработал. С чего они решили, будто он чем-то отличается от своего раздраженного демона?
Изадора, Скайла, теперь Мэйлия. Все они считают его каким-то героем, а правда в том, что внутри он такой же, что и всегда.
Орфей подбоченился, бросил на собеседницу самый порочный взгляд. Но по выжидательному выражению ее лица понял, что она его больше не боится. И это лишь сильнее разозлило Орфея.
— Где она?
Он стиснул зубы. Кулаки просто чесались что-нибудь стукнуть. Но не желая пугать Вампирочку и нуждаясь в ее помощи, Орфей подавил этот порыв.
Она взглянула на свои изящные руки, лежавшие на коленях.
— Тьма тебя покидает. Сперва я думала, что это тебя я должна… — Ее голос затих, она сглотнула. — Но довольно быстро поняла, что это не так. Скоро она уйдет. Ты не чувствуешь в себе пустоту?
Он понятия не имел, о чем она говорит, но отсутствие враждебности в ее голосе казалось в новинку. И тревожило.
— Как ты?..
— Я чувствую тьму. Она меня влечет. Думаю, за это я могу поблагодарить свою мать и ее негодного мужа. — Она сжала руки на коленях. — Хотела бы я, чтобы и моя ушла. Мне бы понравилась пустота.