- Ты, я вижу, решил остаться, Никос?
- Да, Марк. Незачем бежать с хорошо насиженных мест. Неизвестно, как бы нас приняли в Европе.
- Нормально бы приняли. Я собирался бежать во Францию. Говорят, там одна правящая верхушка, по сравнению с Италией, Германией. Польшей, где идут бесконечные войны за власть.
- Да, я слышал. Во Франции Анри и Элен. Но увидеть их непросто – они живут в подземельях под Парижем.
- Этим вампирам около тысячи лет. Никос, лучше и почетнее служить им, нежели Алексис, которой не исполнилось и столетия.
- Я понимаю, Марк. Беги, если хочешь, я остаюсь.
- Черт! – выкрикнул он – Смешно бежать одному…
Никос пожал плечами и направился к дому Данка. За ним, ругаясь сквозь зубы, пошел Марк.
*
Алексис прижала кинжал к горлу Элизабет. На лезвии моментально появилась новая кровь. Полукровка всхлипнула.
- Какая жалость – сказала вампирша – Ты не встретишься с Адажем… Хочешь, я вышлю ему твою голову на память?
По щекам Элизабет потекли слезы.
- Меня нельзя разжалобить.
- Я и не думала…
- Правда? Ты думаешь, как бы спасти свою шкуру. Хочешь поджечь меня, но я буду быстрее. Хочешь убежать, но я догоню тебя… Тогда мне помешал Айро прикончить тебя, теперь его нет. Мне совершенно не нужен твой дар, как он нужен был Данку. Твоя подружка, Мелания, чуть не убила меня за то, что я пила твою кровь. Знаешь, как я хотела отомстить за унижение? Я отомщу тебе. А Мелании вышлю твой труп по частям, чтобы она знала, с кем имеет дело…
Вдруг в комнату вошли два вампира и остановились у входа, замерев при виде трупа Данка. Алексис оскалилась.
- Извините нас, госпожа. Я – Никос, а это – Марк. Мы смотрители. Вам что-нибудь нужно?
- Нет – отрезала вампирша – Подождите… приведите ко мне донора.
- Пол, возраст?
- Девушка лет 18 – 20.
Вампиры учтиво поклонились и вышли.
- Тебе придется выбрать, Элизабет, кто останется жить: ты или она… - Полукровка вздрогнула от вкрадчивого острого голоса Алексис – И сможешь ли ты жить, зная какой ценой получила свободу…
*
- Адаж не обижал тебя? – спросила Мелания, когда брат ушел на охоту.
Весселина покачала головой.
- Он учил тебя охотиться?
Девушка кивнула.
- Да – а. Неужели ты не можешь сказать ни слова?
Полукровка пожала плечами.
- А если я, под угрозой смерти прикажу тебя говорить?
Весселина округлила глаза и покачала головой.
- Ты ведь могла говорить раньше… Я знаю эту печальную историю гибели твоей матери. В основном мы все такие кровожадные, поэтому не зли меня…
Полукровка затряслась от страха, мысленно умоляя вампиршу не трогать ее. Мелания дьявольски улыбаясь, медленно подходила к девушке. Весселина видела, как сверкнули ее клыки, отливая серебряным холодом смерти. Она и правда готова была убить ее, чтобы вытащить хоть слово… Как это похоже на вампира – брать желаемое силой и страхом… Но полукровка не могла говорить. Она забыла, как это делается. Слишком долго Весселина не хотела разговаривать, погруженная в свое горе… Слишком долго она постоянно видела перед глазами разорванное тело любимой матери и искаженное жаждой лицо отца… Этого не забыть… Пусть даже пройдет двадцать, тридцать лет, Весселина не сможет простить вампира… Никогда, ни за что на свете, сгорая в адском огне, она не простит его, не только за гибель матери, но и за себя, за свою сущность получеловека, полувампира… И вот теперь, когда Мелания подходила к ней, Весселина видела не ее, а своего отца, которой пришел чтобы убить ее. Она упала в обморок, и погрузилась в темноту… Полукровке казалась, что она умерла.
*
«Что есть смерть? Избавление от всего, непозволительная роскошь, дарованная Богом. Но почему мы решаем за кого-то жить ему или умереть? Это чудовищно несправедливо. Не имеет значения кто ты, все мы равны перед Господом Богом» – думала Элизабет, уходя из Сиэтла. Она сделала тот выбор, которая поставила перед ней жестокая вампирша. Несчастная девушка погибла, потому что Элизабет хотела жить. Какая же она все-таки тварь! Чем провинилась смертная, чем заслужила такую гибель? Алексис заставила полукровку пить ее кровь. И Элизабет пила, потому что хотела жить… А разве не хотела жить та девушка, разве не умоляла она о пощаде?!.. Чудовищно несправедливо решать чью-то судьбу. И как теперь жить дальше с грузом вины за смерть ни в чем не повинного человека?.. Какая же она все-таки тварь, Элизабет…