— Нет.
Лаура бросила на нее быстрый взгляд, ненадолго отвлекшись от управления.
— В самом деле? Никогда ничего похожего?
— Ничего.
— А мне часто снится нечто подобное.
— Может быть, ты все-таки будешь смотреть не на меня, а на дорогу, золотко?
Лаура глянула на шоссе, но тотчас снова повернулась к Котай.
— А секс тебе никогда не снится?
— Иногда.
— И..?
— Что?
— И?..
Котай пожала плечами:
— Ничего особенного.
Лаура слегка нахмурилась и промолвила с сожалением в голосе:
— Тебе снится обычный секс? Но послушай, Кот, ведь если тебе этого хочется, то существуют десятки парней, которые способны делать это наяву.
— Нет уж, спасибо, — Котай саркастически хмыкнула. — Я имела в виду мои кошмары, ту неясную угрозу, которую я иногда ощущаю.
— Секс тебя пугает?
— Возможно. Дело в том, что во сне я всегда маленькая девочка — лет шести или семи, — и я всегда прячусь от этого черного человека, потому что не знаю, что ему от меня надо и почему он преследует меня. Я понимаю только одно: он хочет чего-то такого, чего не имеет права желать, чего-то настолько ужасного, что для меня это будет все равно что смерть.
— А что это за человек?
— Каждый раз это совсем разные люди.
— Кто-нибудь из тех альфонсов, с которыми встречалась твоя мать? — Вопрос Лауры не был неожиданным; Котай много рассказывала ей о своей матери, в том числе такого, чего не рассказывала никогда и никому.
— Да, это они. В настоящей жизни мне всегда удавалось убежать, и никто из них меня ни разу пальцем не тронул. Но во сне всегда присутствует угроза, возможность того, что…
— Значит, это не просто сны. Это сны-воспоминания.
— Хотела бы я, чтобы это были просто сны!..
— А что бывает, когда ты не спишь? — спросила Лаура.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну… ты расслабляешься, когда мужчина занимается с тобой сексом? Ты отдаешься ему целиком, или… или прошлое никогда не оставляет тебя?
— Что это? Психоанализ на скорости восемьдесят миль в час?
— Ага, уходишь от ответа!?
— А ты суешь нос в чужие дела.
— Это просто дружеское желание помочь.
— Это праздное любопытство.
— Снова пытаешься уйти от ответа?
Котай вздохнула:
— Ну хорошо. Мне нравится быть с мужчинами. Я не недотрога какая-нибудь, хотя — вынуждена признать — я никогда не ощущала себя дщерью солнца и эфира, как некоторые, чье раздутое чрево готово вот-вот лопнуть и извергнуть из себя новую вселенную. Тем не менее, я всегда достигала кульминации, и секс приносил мне удовлетворение.
— Полное?
— Полное.
На самом деле Котай не была близка с мужчинами до тех пор, пока ей не стукнуло двадцать один, и в настоящее время число ее побед на любовном фронте равнялось двум. Оба ее любовника были добрыми, отзывчивыми и вполне приличными людьми, близостью с которыми она действительно наслаждалась. Первое приключение продолжалось одиннадцать месяцев, а второе — тринадцать, и никто из ее мужчин не ранил Котай и не оставил после себя горьких воспоминаний. Вместе с тем, ни один из любовников не помог ей справиться с кошмарами, которые с завидной регулярностью продолжали вторгаться в ее сны, так что ей так и не удалось установить с ними крепкую эмоциональную связь, которая по силе своей хотя бы приближалась к физическому влечению. Иными словами, человеку, которого она любила, Котай могла отдать только свое тело, но не разум и не сердце. Она боялась положиться на кого-нибудь полностью, безоговорочно поверить постороннему человеку. Вот как получилось, что ни один человек в ее жизни, — за исключением, возможно, Лауры Темплтон, бесстрашной автогонщицы, любившей летать во сне, — не сумел завоевать ее полного доверия.
За окнами машины пронзительно выл и визжал ветер. В череде мелькающих теней и пятен красного света затяжной подъем впереди выглядел как стартовый стол авианосца, который должен был выбросить их прямо в космос, или как трамплин-горка, благодаря которому разогнавшийся «мустанг» под рев и визг трибун перелетит через дюжину пылающих автобусов.
— Что если колесо лопнет? — спросила Котай.
— Не лопнет, — уверенно отозвалась Лаура.
— А все-таки? Вдруг?..
Лаура повернулась к ней и, изобразив на своем лице зловещую демоническую усмешку, сказала преувеличенно спокойно:
— Тогда мы обе превратимся в новые консервы «Фарш из девушек». Коронер не сумеет даже разобраться, где было чье тело — мы превратимся в однородную, равномерно перемолотую массу. Нам даже гробы не понадобятся — наши останки сольют в железную бочку и зароют в одной могиле, а на каменной плите напишут: «Лаура — Котай — Темплтон — Шеперд. Только шеф-повар мог сработать лучше».