Прошло не меньше минуты. Наконец мисс Лалли, снова обретя способность двигаться и дышать, повернулась и, подняв на Шейна лицо, посмотрела на него круглыми черными глазами, в которых не было ничего, кроме поражения. Девушка опять сняла очки.
— Значит, вы знаете, — выдохнула она. Напряжение вечера и ночи прорвалось, Беатрис уткнулась лицом Майклу в грудь и зарыдала, как маленький ребенок. — Я так… так испугалась, мистер Шейн. Поделиться не с кем, а таить все в себе… я расскажу… успокоюсь немного и расскажу. Какое это будет облегчение. И вы посоветуете, что мне делать, не так ли?
Майкл обнял девушку за плечи, она прижалась сильнее, и он держал ее, пока рыдания не прекратились. Овладев собой, мисс Лалли отвела в сторону его руки и дрожащим голосом спросила:
— Можем мы… поехать куда-нибудь? Хочется тихо посидеть, выпить…
— Может быть, ко мне? — предложил Шейн.
— Да, с удовольствием, — девушка шмыгнула носом, — это было бы замечательно.
Они молча вернулись к лифту и, спустившись вниз, вышли из отеля и сели в машину. Мисс Лалли сидела на краешке сиденья у самой дверцы, а Майкл вел автомобиль и следил за дорогой. Оставив машину на стоянке метрах в двухстах от дома, он помог ей выйти.
За всю дорогу не было сказано ни слова. Когда подходили к дверям, Майкл взял руку девушки в свою и слегка сжал ее. Ночной клерк встретил их, как обычных посетителей, дружелюбно кивнув Шейну. Он не выказал никакого удивления при виде его спутницы. В лифте Шейн как бы между прочим спросил у лифтера:
— Много работы сегодня?
— Да нет, мистер Шейн, — ответил тот. На Беатрис он даже не посмотрел. Открывая дверь лифта на третьем, служащий пожелал Майклу спокойной ночи, и лифт сразу же пошел вниз.
Мисс Лалли легонько дернула детектива за руку.
— В этом отеле отлично вас знают, мистер Шейн. И не задают лишних вопросов. Вы, наверное, частенько приходите сюда с женщинами?
— Женщин я сюда не вожу, — раздраженно сказал Майкл, открывая дверь в комнату, — а с вами пришел, только чтобы выпить и послушать вашу историю. А потом, если вы сможете убедить меня не передавать дело в полицию, я отправлю вас обратно в вашу кроватку.
Он вошел первым, повесил шляпу На крючок в углу и, взъерошив пальцами непослушные волосы, обернулся к гостье.
— Что будете пить?
Мисс Лалли осторожно прикрыла дверь и прислонилась к ней спиной.
— Ром у вас есть?
— Сделать дайкири? Отлично. Садитесь пока, чувствуйте себя как дома, а я займусь напитками.
Майкл подошел к бару в стене, взял оттуда бутылку рома и исчез в кухне. Свежего лимонного сока не было, он налил баночного, в другой стакан плеснул воды со льдом, приготовил дайкири и вернулся в гостиную.
Беатрис расположилась на кушетке. Очки она положила на журнальный столик и успела в отсутствие Шейна снять короткий жакет от костюма и поправить волосы. Большой свет она выключила, и теперь в комнате горела только настольная лампа.
В неярком свете абажура девушка производила впечатление беззащитного юного создания. Майкл поставил перед ней стакан, она взяла его и пригубила. Себе Шейн налил коньяка из бутылки, стоявшей на рабочем столе.
Дайкири плескался в стакане, запах рома и лимонного сока приятно щекотал ноздри, мисс Лалли отхлебнула еще и еще раз, потом, поморщившись от обжигающей горло крепости рома и кислоты сока, прикрыла рот ладонью, поставила наполовину пустой стакан на столик и, повернувшись к Шейну, заговорила:
— Обожаю дайкири. Успокаивает лучше всего. Пожалуйста, мистер Шейн, поймите меня, прошу вас. Я сделаю все, что вы скажете, все, что вам покажется правильным. Нужно рассказать мою историю полиции — не стесняйтесь, не жалейте меня, я готова, лишь бы только поймать убийцу мисс Мортон. Я пойду на это не задумываясь, одно ваше слово и…
— Я скажу свое слово, — остановил ее Шейн, — но сначала послушаю.
Беатрис Лалли неуверенно заерзала, пристальный холодный взгляд Шейна и глубокая морщина у него на лбу ее явно смущали.
— В голове все спуталось, все перемешалось: когда я очнулась там, в отеле, и увидела вокруг столько полиции и вас вместе с ними, я… я не решилась рассказать правду. Растерялась совершенно, к тому же сидела долго без воздуха, но вы… вы мне верите? — она робко коснулась его руки. — Если моя история поможет изобличить преступника, я готова все рассказать в полиции. Вы верите мне? Да или нет?
Майкл сделал глоток и, подержав коньяк во рту, прикрыл глаза.
— Я не верю и не поверю ничему, пока все не услышу, — грубо ответил он.
— Но скажите сначала, как вы догадались? — пальцы девушки отпустили рукав пиджака, рука снова упала на колени.
— По мелочам. Мелочи складывались и указывали только в одном направлении. Вы сказали, что готовы рассказать все, лишь бы это помогло найти убийцу. Это значит, что вы убеждены в непричастности ее мужа?
— Нет, — быстро сказала она, — я просто ничего не знаю. А что, мисс Мортон убил Ральф?
Майкл Шейн, держа стакан с коньяком между ладонями, присел рядом.
— Сначала я бы предпочел услышать о том, что случилось, от вас.
— Но это был кошмар, мистер Шейн, истинный кошмар. Когда я открыла дверь и вместо вас увидела Ральфа, я онемела. И он был до безобразия пьян, Майкл, — она назвала детектива по имени и, смутившись, тут же извинилась.
— Секунду, мисс Лалли. Вернемся чуть назад. Можно ли считать правдой ваши слова, сказанные Уиллу Джентри, о том, что, подходя к триста девятому номеру, вы были убеждены, будто идете ко мне?
— Ну разумеется. Это чистая правда. У меня не было причины считать иначе. Дверь была не заперта, я толкнула ее, вошла и обнаружила Ральфа. Он валялся на кровати и, увидев меня, очень удивился. Я еще подумала — ждал, наверное, кого-то другого. Я поинтересовалась, не приходили ли вы, но он и не думал отвечать, а только смотрел на меня и смотрел. Я бы сказала, пожирал глазами. Потом встал, подошел, облапал, а когда дыхнул, я чуть не упала — перегар, как из бочки. Он начал говорить оскорбительные вещи, я вырывалась изо всех сил, и он весь был какой-то скользкий и мерзкий, противный до отвращения. Затем он каким-то образом подвернул ногу, упал на колено, и я хотела убежать. Не тут-то было. Он поймал меня за щиколотку, уронил на пол и, притянув к себе, стал ругаться самыми гадкими словами. А потом ударил, — закусив нижнюю губу, девушка потрогала повязку на щеке, глаза у нее налились слезами, но она сделала усилие, и слезы не пролились.
— Вот тогда-то мне и стало по-настоящему страшно. Я слыхала, как подобные вещи происходят с другими и поняла, что то же самое ждет и меня. Я увидела пистолет. Он лежал на прикроватной тумбочке рядом с бутылкой виски. Ральф хрипел и все лез и лез на меня. Я все-таки дотянулась до пистолета, бутылка слетела на пол, а потом было что-то красное, какой-то туман — и больше я ничего не помню, — мисс Лалли закрыла лицо руками, плечи затряслись.
Майкл Шейн потягивал коньяк и ждал. Девушка посмотрела на него умоляющим взглядом.
— Вернее, я помню, как вдруг оказалась стоящей над его телом… На кровати кровь, в голове — отверстие от пули, но… но я не слышала выстрела. Я и не поняла, как нажала на курок, — она привалилась к плечу Шейна и разрыдалась.
— Допейте дайкири, — сказал он, когда мисс Лалли немного успокоилась, и добавил: — А теперь меня интересует, как вы умудрились запереться в шкафу, где почти задохнулись.
Лед уже растаял, дайкири стал теплым, и, залпом осушив стакан, Беатрис продолжала:
— Как вспомню — мурашки по коже. И сниться, наверно, будет. Я и не поняла еще толком, что произошло, как слышу — в дверь стучат. Я же знала, что не заперто и кто бы там ни оказался, достаточно повернуть ручку и… и мне не выкрутиться.
Думать некогда было, я действовала автоматически. Пистолет валялся у его головы, я вытерла его, а потом вложила в руку, нажала ему на пальцы, чтобы остались отпечатки, и каждую секунду, пока делала это, дрожала от ужаса, что произойдет еще один выстрел, — Беатрис Лалли замолчала ненадолго и, откинувшись назад, нервно вздохнула. — Стук повторился, человек в коридоре мог войти в любой момент. Дверь шкафа была открыта. Я юркнула в одежду и спряталась. Прошло несколько минут, прежде чем до меня дошло, что щелчок дверцы шкафа отнимал у меня последнюю надежду. Я попала в западню. Изнутри дверца была гладкой. Я затаила дыхание и прислушалась. Кто-то ходил, приблизился раз или два к шкафу, я, естественно, ждала самого худшего. И вот тогда-то скрючившись там в три погибели, я придумала эту историю, которую рассказала шефу Джентри.