Воспоминания Шейна нарушил встревоженный голос Люсси Гамильтон.
— Алло? Кто это?
— Люси, я только что вернулся и…
— О, Майкл, куда ты пропал? Как сквозь землю провалился.
— Сквозь землю? Скорее сквозь воду. Впрочем, это не важно. Скажи, пожалуйста, Сара Мортон — чего она хотела, когда звонила?
— Она не сказала ничего. Только то, что это ужасно срочно. Я несколько раз говорила ей, что ты вот-вот появишься и позвонишь, но в конце концов вынуждена была признаться, что не имею ни малейшего понятия, куда ты подевался, — чувствовалось, что Люси немного обижена. — Но даже по тому немногому, что она сказала, я поняла — дело действительно важное. Она была так встревожена… просила позвонить ей обязательно, в какое бы время ты ни вернулся. И вообще, Майкл, раз уж ты обзавелся офисом и личным секретарем, то мог бы…
Майкл Шейн перебил ее:
— Об этом завтра, мой ангел. В данный момент я еду в «Тайдхэвен».
Он положил трубку, но перед тем, как в трубке щелкнуло, успел услышать: «Спокойной ночи, Майкл».
Сонливость и расслабленность как рукой сняло. Вязаная рубашка для поло и выцветшие брюки не имели уже никакого значения, мозг работал ясно и четко, а глаза вновь и вновь пробегали по буквам на белых квадратиках и остановились наконец на тексте письма.
Одна фраза засела в уме как заноза: «Я оставила всякую надежду связаться с вами». Значит, она ждала до полседьмого, а затем…
Майкл вырвал листок из блокнота, скомкав его, сунул в карман; письмо и белые квадратики вложил обратно в конверт и вышел на улицу.
Отель «Тайдхэвен» располагался прямо напротив Бискайской бухты — это было совсем неподалеку, но Майкл Шейн по привычке отправился туда не пешком, а на машине и припарковался на Бискайском бульваре с внутренней стороны дороги. Он пересек бульвар и прошел под выходящую далеко на тротуар крышу крыльца.
Швейцар в сияющей отутюженной униформе, увидев торопливо приближающегося лохматого рыжеголового гостя в пыльных брезентовых туфлях на босу ногу, неодобрительно округлил глаза и поджал губы, но дверь открыл как положено — быстро и вежливо. Не обращая внимания на безупречного служащего, Майкл проскочил мимо и, окинув взглядом роскошный вестибюль, направился прямиком в коктейль-бар, где его поджидали Рурк и мисс Лалли. Они сидели посредине подковообразного, обитого кожей мягкого дивана. Тим Рурк сидел к Майклу боком, его острый профиль почти вплотную был приближен к лицу девушки. Тим возбужденно что-то ей объяснял.
Майкл приостановился на секунду, чтобы разглядеть мисс Лалли получше, а посетители коктейль-бара тем временем с любопытством рассматривали его, и выражения их лиц хорошо отражали степень опьянения каждого.
Первое, на что обратил внимание Шейн, были округлость форм мисс Лалли и белизна ее кожи, какую в Майами встретишь крайне редко. Круглолицая, она тем не менее не производила впечатления толстушки. Ее лицо книзу немного сужалось и оканчивалось остреньким, твердым подбородком. Кругленькие, смолисто-черные глазки, опушенные темными ресницами и бровями, контрастировали с короткими светлыми волосами, завивающимися на концах. На мисс Лалли была надета серебристо-серая юбка и «итонский» жакет с короткими рукавами, а глухой голубой воротничок ее блузки, плотно облегающий матовую кожу шеи, придавал девушке вид школьницы. Сейчас она была без очков. Сняв их, она грызла дужку из черепаховой кости и, казалось, не замечала ничего вокруг, всецело поглощенная тем, что говорил ей собеседник. Она походила на милого пухлого ребенка, но никак не на секретаря криминального репортера Сары Мортон.
Шейн подошел к столику перед их диваном, остановился, и только тогда его заметили.
— А, Майкл, садись… Мы очень беспокоимся за мисс Мортон. — Беата и я.
Последние три слова Тим произнес явно с амурной интонацией. Но представлены друг другу Майкл и мисс Лалли были вполне официально и учтиво, во всяком случае настолько, насколько это может сделать пытающийся соблюсти формальности полупьяный человек.
Подлетел откуда-то официант, но Майкл дал понять, что ничего не нужно, и сел.
— Вы уже нашли Сару Мортон? — поинтересовался он, переводя взгляд с одного на другую.
— У нас нет даже предположений, где она может быть, — низкий и глуховатый голос мисс Лалли звучал так же томно, как и в первый раз по телефону. — Если я правильно понимаю, мистер Шейн, вы с ней так и не разговаривали?
Она надела очки, и черепаховые дужки почти исчезли под льняными волосами.
Происшедшая в ней перемена была мгновенной и поразительной. В очках перед Майклом сидела деловая женщина, лет тридцати, а полнощекость и округлость свидетельствовали скорее об излишней полноте, чем о юношеской здоровой свежести.
Стараясь не слишком пялиться, Майкл подтвердил:
— Да, я не говорил с ней. Я весь день рыбачил. Чего она хотела?
— В том-то и вопрос. Дело сугубо личного свойства, поэтому она позвонила не в полицию, а вам. Я… я не понимаю. А сейчас вот куда-то ушла, и что делать — ума не приложу, — мисс Лалли пыталась говорить ровно и спокойно, но в ее тоне Майкл почувствовал неуверенность и озабоченность.
— К черту все, — вмешался Рурк, — у меня с ней была назначена встреча на шесть вот в этом самом зале. Однако сия досточтимая дама не явилась, а вместо нее пришла мисс Лалли. Расскажи ему, Беата. — Напряженный взгляд Рурка остановился на девушке, глубокая вертикальная складка появилась на мгновение между бровями и тут же разгладилась.
— Я подошла к двери в ее номер, — начала та, — когда было без нескольких минут шесть. Хотела напомнить ей о назначенной с мистером Рурком встрече. Я постучала, но она не отперла. Она казалась сильно чем-то расстроенной, пожалуй, даже напуганной. Никогда раньше я не видела, чтобы мисс Мортон боялась — она не из таких женщин.
Тим Рурк снова перебил ее:
— Да, такая, как Сара Мортон, готова сразиться один на один с тигром-людоедом, и тигру не поздоровится. Прошло уже немало времени с тех пор, как она была подружкой одного из подручных самого Капоне и получила-таки свой эксклюзивный суперматериал. Тогда-то о ней впервые и заговорили.
— Знаю, Тим, я читал твой репортаж, но сейчас я бы хотел спросить кое-что у мисс Лалли. Скажите, мисс, что она вам ответила, когда вы постучали?
— Что ожидает важного телефонного звонка и готова ждать хоть всю ночь напролет.
— Звонка от меня? — уточнил Шейн.
— Она не сказала, мистер Шейн. Я в тот момент не знала, что она так на вас и не вышла. Добавила также, что беспокоиться о ней не стоит и что мне следует сойти вниз и сообщить мистеру Рурку… — тут Беатрис Лалли замялась, кожа на щеках у нее зарделась, а кончики ушей запылали.
— Сообщить Тиму что?
Мисс Лалли сняла очки, ее большие круглые черные глаза смотрели в пол.
— Сообщить, что задерживается, и передать — пусть для разнообразия приударит за мной. И еще то, что она не думает, будто он…
— Вот как? — возмутился Рурк. — Ну-ка, ну-ка, интересно…
Но тут девушка закусила губу, замолчала и, тщательно протерев очки, надела их опять.
— Я никогда не цитирую мисс Мортон буквально — никогда в том смысле, если она ведет себя вульгарно, — мисс Лалли сказала это слегка чопорно и жеманно, но через секунду от ее румянца уже не осталось и следа, и она продолжала обычным голосом: — Видите ли, в данный момент меня больше всего волнует то, что мисс Мортон куда-то ушла, так и не дождавшись вашего звонка. А ведь она намеревалась сидеть у телефона сколько потребуется.
— Но может быть, она ждала какого-то другого звонка? — высказал предположение Шейн.
— Не думаю. С шести часов, то есть с того времени, когда я к ней стучалась, никто не звонил. Я справлялась у телефонистки. Как по-вашему, мистер Шейн, что нам лучше сделать?
За столиком воцарилось неловкое молчание. Майкл Шейн теребил себя за ухо, физически ощущая тяжесть засунутых в карман записок и письма. Ему не хотелось обсуждать их в присутствии Тима Рурка. Уж во всяком случае не сейчас и не здесь. Мисс Лалли это тоже не понравилось бы.