Они поговорили еще немного, обсудив подробности предстоящего переворота, а затем юный мятежник покинул канатную мастерскую купца Эзула: он торопился к своим людям.
Эзул проводил его за ворота, посмотрел вслед и вернулся в каморку. Отломил кусок лепешки, сунул в редкозубую щель под вислыми усами, пожевал, исподлобья взглянул на верховного казначея.
- А что, светозарный Миликон, если этот сумасшедший и впрямь захватит власть и провозгласит царем этого… Эхиара?
- В Тартессе будет править наместник Карфагена, - сказал Миликон, поднимаясь. - Только Карфаген может покончить с царствованием Аргантония. А мы, - он дернул Эзула за бородку, - мы дадим для этого Карфагену оружие из черной бронзы. Надрубал терпеливо поджидает в Столбах нашего греческого гостя.
Эзул довольно засмеялся, с бороды его посыпались крошки.
- То-то обрадуется греческий простофиля, - сказал он, - и оружие увезет и старого дружка Падрубала повидает. Хи-хи-хи, придется бедным фокейцам с персами палками воевать…
- Так вот кто бунтарь - Тордул. На чего он, собственно, хочет? Возвращения порядков, которые были в старину?
- Ну, допустим. А что?
- Да знаете ли, идеализация прошлого более подходит старикам. Наверное, это чисто возрастное. Представляю себе старика неандертальца - он обкалывает новый каменный топор и ворчит: «Разве это кремень, вот раньше кремни были…» А какой-нибудь наш потомок, дожив до преклонных лет, будет брюзжать, сидя перед объемным, цветным, стереофоническим, воспроизводящим запахи телевизором: «Вот раньше, говорят, передачи были…» Я что хочу сказать: ваш Тордул молод, ему пристало вперед смотреть, а не назад.
- Так-то так, но ведь он не мог ничего знать о неотвратимости исторического прогресса. Тордул мог почерпнуть представления о справедливости только из прошлого.
- Позвольте, а восстания рабов? Спартак, по-вашему, тоже оглядывался на прошлое?
- Но Тордул не вожак рабов. Он хочет, в сущности, дворцового переворота.
- Зря, зря. Парня с таким горячим бунтарским характером следовало бы поставить во главе восстания, которое…
- Дорогой читатель, очень просим: не торопитесь.
ГЛАВА 10
На кошачью охоту
- Не нравится мне это, Горгий, - сказал кормчий и сплюнул в грязную воду между судном и причалом. - Томили нас, томили, а теперь - кха! Давай в восточную гавань, выгружай наждак, бери черную бронзу и убирайся в море…
- Что тебе не нравится, Неокл? - рассеянно отозвался Горгий. - Чего хотели, то и получаем.
Они сидели на корме под жарким солнцем Тартесса, полуголые, распаренные. Из-за мешков, сваленных возле мачты, доносились стук костей о палубу, ленивая матросская перебранка.
- Эй, Лепрей, довольно трясти!
- Все равно больше двух шестерок не выкинешь.
- Мое дело. Сколько хочу, столько и трясу.
Покатились кости, раздался взрыв хохота.
- Опять один и один! Подставляй лоб, Лепрей!
- Жаль, Диомеда нет, он мастер щелкать…
- Что ж мы, братья, так и прощелкаем всю стоянку? Ни в винный погреб, никуда не пускают. Чего хозяин нас держит, как собак на цепи?
- Правильно делает, - отозвался рассудительный голос. - Диомед вот сходил на берег, да и пропал.
- А скучно, братья, без Диомеда… Ну, чья очередь выкидывать?
«Да, пропал Диомед, - тоскливо подумал Горгий. - Обещал разузнать Миликон, куда он задевался, и молчит. Смутно все, тревожно… Велит корабль ставить под погрузку, а самого меня на кошачью охоту тащит. Мне ихние кошки поперек горла, тьфу!.. И как же завтра без меня грузить станут? На первой волне груз разболтается, еще трюм разнесет… Неокл, он, конечно, дело знает, да все не свой глаз…»
- Не нравится мне, - продолжал зудить кормчий, потирая слезящиеся глаза. - Груз дорогой, а как его через Столбы провезешь? Карфагеняне там.
- Что делается в Столбах, о том здешние правители знают лучше нас. Не пошлют же они такое оружие прямо в лапы врагам.
А сам думал с нехорошим холодком в животе: Миликон сухой путь запретил, непременно в море выталкивает. А от Миликона кто приходил с повелением? Канатный купец… Эзул этот самый… Сидит в Тартессе, а о нем в Столбах Падрубал-карфагенянин заботится, ремешок с письменами шлет. Темное это дело… Может, рассказать Миликону про ремешок?
Новый взрыв смеха прервал его смятенные мысли.
- Опять у Лепрея один и один!
- Да у него просто лоб чешется, оттого и старается.