Тордул удрученно молчал.
- Если все это правда… - заговорил он наконец.
- Показания Эзула записаны. Ты можешь их прочесть.
- Если это правда… - повторил Тордул и вдруг, скривившись, ударил себя кулаком по лбу. Он мычал и раскачивался из стороны в сторону, и злые слезы текли по его щекам.
- Ты неосмотрителен и излишне горяч, мой мальчик. Теперь ты сам видишь, что не должен был порывать со мной и доверяться этому негодяю…
Тордул вскинул на отца яростный взгляд.
- Ты только что велел похоронить этого негодяя и изменника с почестями у стен храма!
- Да, это так, - с печальной улыбкой отозвался Павлидий. - Ты не искушен в государственных делах. Нас тут никто не слышит, и я скажу тебе без утайки. Нам постоянно приходится объяснять народу то одно, то другое. Но как ему объяснить, что такой знатный человек, можно сказать, третье лицо в государстве, - изменник и ставленник Карфагена? Не подорвет ли это в народе доверие к власти? В его глазах мы, правители, должны быть непогрешимы, более того - святы. Иначе падут устои и все рассыплется…
- И поэтому вы лжете народу на каждом шагу! - крикнул Тордул.
- Ну, зачем же так… То, что кажется тебе ложью, на самом деле государственная мудрость. Надо свести тебя с ученым Кострулием, он неопровержимо докажет…
- Вы все изолгались! По привычке бубните древние заветы, славите Неизменяемость, но самим-то вам давно наплевать на все это! Ну-ка припомни, кто был блистательным в старые времена? Храбрейший из воинов, вот кто! Он поровну делил со своей дружиной и еду и добычу. Он был как все, только в бою бился впереди всех. А теперь? Кто, я спрашиваю, теперь блистательный? Толстопузый богатей, обвешанный серебром и пропахший кошками! Да еще напридумывали сверкающих, светозарных…
- Замолчи, Тордул. - Верховный жрец нахмурился.
- Да еще бесстыжую торговлю открыли - продаете титулы за деньги…
- Замолчи, говорю тебе! - повысил голос Павлидий. - Я никому не позволю…
- Ну, так зови своих палачей! Руби мне голову!
Тордул поднялся. Они стояли лицом к лицу, впившись друга в друга гневными взглядами. Потом Павлидий отошел к столу, сел, поиграл стеклышком. Спокойно сказал:
- Не подобает нам горячиться. Не чужие мы люди, Тордул… Я готов забыть твои неразумные выходки. Ты останешься у меня во дворце, у тебя будут еда, питье и одежда, достойные твоего происхождения. Первое время, конечно, придется сидеть во дворце безвылазно.
- Ты очень добр, - насмешливо сказал Тордул. - А что собираешься ты сделать с моими товарищами?
- Пусть это тебя не тревожит. Проливать кровь не в моих правилах. Как известно, каждому преступнику у нас даруется не только жизнь, но и возможность заслужить прощение. Твоим товарищам придется немножко поработать на рудниках.
- Ну так вот: я разделю с ними судьбу до конца.
Павлидий пожевал губами.
- Послушай, мой мальчик. Постарайся меня понять. Я бы хоть сейчас отпустил их на все четыре стороны. Но, видишь ли, это может вызвать…
- Ни о чем я тебя не прошу. Мы пойдем на рудники все вместе.
- Ты сейчас говоришь в запальчивости. Отдохни день или два, приди в себя, и тогда…
- Я все сказал, отец. Вызывай стражу.
- Одумайся, Тордул.
- Вызывай стражу! И навсегда забудь о нашем родстве!
Некоторое время Павлидий сидел молча, опустив плечи и уставясь в пляшущий огонь. Потом медленно поднялся, подошел к массивной двери, отворил ее и дважды хлопнул в ладоши.
- Старая наивная вера: стоит заменить злого царя добрым, как все пойдет хорошо. Конечно, ваш Тордул не мог быть исключением.