Карина Демина
Очень древнее зло
ГЛАВА 1. В которой в определенной мере достигается взаимопонимание
«Долго мучилась царица, но на третий день родила она дитя — девочку, с кожей белой, что снег, с волосом черным, будто уголь. С глазами синими-синими. Глянула в них царица и вдох последний испустила»
— Это совершенно невозможно, — веско произнес посол Ладхема и поклонился. Низко так. Словно этим поклоном извиняясь за то, что перечит многоуважаемому Повелителю Тьмы.
— Там не место людям, — устало произнес Ричард.
А я подумала, что вот надо не уговаривать, а как-нибудь так… иначе… скажем, позвать всех на ужин торжественный… ну, мало ли, похищение невест — тоже повод. Главное, чтоб вместе. А там усыпить.
Или запереть.
А лучше сперва усыпить, а потом запереть. Но так, чтоб не совсем, чтоб потом уже, когда проснутся, выбрались. Мало ли как оно.
Главное, что всяко надежнее, чем с уговорами.
— И это я осознаю, — голос посла звучал печально, да и вид у него был такой, что прямо жаль стало человека. Он ведь не самоубийца, пусть и рвется изо всех сил к подвигу. — Но что я скажу моему господину? Что трусливо остался в Замке в тот миг, когда дочери его нуждались во мне? В моих людях?
Тихо стало.
Вот нервирует меня эта тишина. И люди, преисполнившиеся некой мрачной торжественности. Шкурой чувствую грядущие приключения. И это чувство мне категорически не нравится.
Поэтому я поерзала на стульчике.
— Он правду говорит, — вступил виросец, бороду оглаживая. — Государь не одобрит, ежели я брошу Её высочество. Государь сестру любит… да и… негоже это, сиднем сидеть, когда от такое вот.
И руки развел, показывая это самое «такое от».
Степняк склонил голову, пальцы его скользнули по плети.
— Теттенике — сестра моя. И сердце мое обливается кровью от мысли, что я не уберег её от беды. Я уговорил отца послать её, дать свободу. И мне нести ответ. Перед ним. И перед собой. А потому, многоуважаемый… — вот это было сказано с легким раздражением, мол, какое тут уважение, когда обещали безопасность, а получилось — что получилось. — Даже если ты не возьмешь нас, и не укажешь путь к городу, я пойду его искать сам.
Он огляделся и узкие глаза блеснули.
— Мы с тобой, — прогудел северянин, до того молчавший. — Может, мы никому ничего не обещали. Но на Островах своих не бросают.
Ну вот, и спасательная экспедиция самоорганизовалась.
Осталось понять, что делать со всею этой толпой. Я поглядела на Ричарда и тихо сказала:
— Я тоже иду.
— Нет.
— Иду, — я осторожно взяла его за руку. — Что бы там ни было, но… лучше уж там быть, чем ждать.
— Это Мертвый город, — Ксандр нарушил молчание. — Там таким как мы, сложно.
— В каком смысле?
Руку я не выпустила.
И… и может, сейчас пожениться? Он ведь предлагал. А я, дура, промолчала. И вот теперь сижу, кусаю губы, потому что… потому что и вправду, как знать, что там, в будущем?
Мы все умрем?
Или я вырву чье-то сердце? И мне даже думать об этом страшно. А еще шепчет голос здравого смысла, что от меня в походе грядущем никакой пользы, вред один. Я еще в прошлом мире походы не больно-то жаловала, даже те, которые рядом с городом. Лес там. Речка. Кочки, корни и вездесущие муравьи. А тут что? Вместо муравьев нежить разнообразная?
И перспектива свихнуться, не справившись с демонической кровью.
Может… может, действительно остаться? Сяду у окошка. Одолжу там в каком посольстве — не полным же составом они спасать попрутся — вышивку и займусь подобающим прекрасной даме делом. Буду иголкой в ткань тыкать и размышлять о высоком.
Время от времени слезу уроню.
Чушь какая…
Нет, здесь, в Замке, я раньше свихнусь. От неопределенности. От ожидания. От страха. И не только за Ричарда. Они ведь все… Ксандр, который снова вроде бы в стороне держится. И смотрит на Ричарда с такой нечеловеческой тоской, что… что просто слов нет.
Лассар мрачен.
И молчит.
Легионеры… я их не знаю. Они все одинаковы, словно отражения друг друга. А может, и вправду отражения. Кто этот мир поймет. Но они, пусть и мертвые, а все равно живые.
Они ведь тоже могут не вернуться.
— Мертвый город, — голос Лассара наполняет обеденную залу. — Полон тьмы. И пусть даже Младший бог или что там… заперт, но тьма первозданная жива. И она зовет. Всех, в ком есть.
— И тебя? — хмуро поинтересовался степняк.
— И меня. Их… — он обвел легионеров рукой. — Она… у неё множество лиц. И голосов. Там, за чертой, легко поверить, что твои мечты, твои желания сбудутся. Она каждому пообещает то, тайное, что скрывается в душе.