К разбору полетов я опоздал. Там имевшие отношение к флоту и примкнувшие к ним военнослужащие «на пальцах» объяснили негодующим «ученым» их ошибки и в ответ обвиняли их самих в расшатывании устоев, шапкозакидательстве и авантюризме. Подошедший Серега посмотрел на меня с улыбкой.
— Как, норм?
Я отпустил на волю непрочно стоящего на ногах скандалиста. Тот немедленно убрел за угол надстройки, пошатываясь «на неверных ногах после словленной банки» да простит Сукачев мне такую вольность.
— Да там больше эффект неожиданности…
Серега оглянулся и понизил голос:
— Телефон где?
— В каюте.
— Достань, если надо — заряди и держи при себе.
Я в непонятках уставился на него.
— Возможно, будет связь.
Лицо мое, похоже, выразило еще большее изумление и непонимание.
— Эти сколковские выпердыши языками чешут не думая. Они вроде как надеются, что появится окно, и, возможно, надолго. Так что будь готов!
Окно, дверь… Ох, батя, правильно ты про Смоллета говорил!
— Мария Анатольевна, спасибо что зашли. Вдвойне спасибо, что взяли с собой автора этого…
Мужчина с непонятным выражением лица ткнул пальцем в неаккуратную стопку листов А4.
— И особенно вот этого опуса!
Непонятно с чего разъярившийся оратор ударил кулаком по идеальному, чуть ли не в ламинированной обложке красочному буклету.
Двое мужчин средних лет, и так не лучившихся оптимизмом, окончательно увяли.
— Идите к себе. Мария Анатольевна.
— Мне хотелось бы…
— Я постараюсь! Если меня опять не выведут!
Мужчины, встрепенувшись, выразили готовность… Да какую там готовность! «Что угодно сделаем, чтоб не допустить доведения и выведения! Горло зубами! Ногами!!!» Вот с ногами у них было не очень — оба опирались на одинаковые палочки.
Дождавшись, когда за молодой женщиной закрылась, сыто щелкнув запором, дверь, хозяин кабинета, а по-хорошему и всего окружающего «зоопарка» в полтысячи квадратных километров, обратил обманчиво-добрый отеческий взор на оставшихся. Те опять пожухли.
— Я вам что, дорогие мои, поручил, а? Одному — внятный отчет! Ты что сделал? Я со словарем через твой опус продирался! Правда, почти всё понял…
Одному из колченогих слегка похорошело. Он несмело улыбнулся.
— Рано скалишься! Обезболивающее пока не заслужил… Впрочем, ладно. Ступай. А вот с тобой…
Первый вымелся, как не было его. Второй обреченно ссутулился.
— А вот ты-ы-ы… Вредитель, гроза полей и огородов…
Разнос набирал обороты.
— Тебе, блядь, яичко прострелить, сука, чтоб ты понял, что и ты не Сахаров, и на дворе не семидесятые? Пуля в ноге тебя не тормозит, поколение пепси? Тебе разжевывать надо, что даже не думать лучше о гадостях? Тебя, песик, после первого обоссанного пуфика в живых оставили, а ты что? Продолжаешь срать в углах и грызешь тапки? Сейчас ты, гнида, пишешь мне в трех предложениях суть опыта. Я доношу это до…
Мужчина ткнул пальцем в потолок.
— А потом… Потом — будет потом.
Зазвонил неприметный телефон на столе. Со словами «Молись, сука» мужчина снял трубку.
— Да, я! Здравствуйте! Успехи следующие: по сигналу из «зеркала» выпускаем туда второй маяк. Далее пытаемся сместить рамку. Остальное — мелочи. Если получится, да. Постараемся обойтись!
В этот момент говоривший посмотрел на хромоногого «диссидента». Что тот увидел нового для себя — неизвестно, но это послужило для него неким сигналом. Он заорал, сразу выйдя на максимальную громкость.
— Помогите! Меня бьют и нарушают мои права! Спасите!
Некоторое непродолжительное время хозяин кабинета, улыбаясь, слушал гневные вопли. Даже трубку телефонную развернул, чтобы собеседнику лучше слышно было. Потом мягко улыбнулся крикуну и вернулся к разговору.