- Королевская семья делает все только ради своей выгоды… Они убивают всех, кто может принести угрозу для них. Такой была королева, разве нет? - я слышу в ее голосе, что она усмехается.
- Нет! - я отталкиваю ее, а затем ударяю по щеке. - Она не была такой! Ты ничего не знаешь! Ты не имеешь права так говорить!
- О, не имею права?! - Розмари, кажется, искренне удивилась. - Она приказала вырезать мою семью. Лично приказала. Видимо, ты недостаточно хорошо знала свою мать, - она берет мою руку и тянет на себя, из-за чего я упала на нее. - И ты такая же лживая дрянь, как и они, Эллисон. Кровь за кровь, дорогая.
Я широко раскрываю глаза, понимая, что она имела в виду, я пытаюсь дергаться, но она прижимает меня к полу, нависая надо мной.
- Не надо, пожалуйста… - шепчу я, но она не слушает меня.
Розмари опускается и кусает меня шею. Я чувствую, как она высасывает мою кровь.
- Пожалуйста… - тихо шепчу я, прежде чем, отключиться.
Я не знаю, что случится дальше. И это пугает меня. Это заставляет меня бояться еще больше.
========== Глава четвертая. ==========
После укуса я еще пару дней находилась с этим чудовищем в одном доме. Удивительно, но я все же не совсем считала её чудовищем. Во всем этом была и моя вина, наверное, мне стоило рассказать ей раньше. Но я просто не могла! Я боялась и не знала, как это преподнести. Хотя все это даже для меня теперь звучит, как отговорка.
Я сильно ослабела, и фактически ничего не ела. Я не могу этого объяснить. Нет, в моем теле не происходило изменений, и Розмари явно не сделала меня себе подобной, ведь я ее кровь не пила, и, тем более, я много читала об этом и знаю как это происходит. Со мной не так. У меня не было тяги к крови или чего-то подобного. Но у меня не было аппетита и мне не хотелось вставать с кровати, я очень много спала.
К счастью, за эти пару дней мое самочувствие улучшилось, однако, я все еще чувствовала некую слабость.
Розмари, кажется, даже начала переживать за меня. Удивлена, что она еще не убежала из этого дома. Хотя ей, скорее всего, просто некуда идти. Она пыталась меня накормить, но из ее рук я ничего не ем, я вижу это ее пренебрежение по отношению ко мне, и мне от этого больно. Я просто не понимаю ее… Почему я могу принять то, кем она является, а Розмари не может принять меня? Это мучает меня.
Мы практически не говорили. Пару раз она обращалась ко мне, чтобы я поела или встала с кровати. Но я и сама ужасно злюсь на нее, мне больно. Больно видеть ее и понимать, что сейчас я в таком состоянии из-за нее, потому что она так захотела. Даже если отбросить то, что я доверяла ей, и у меня есть к ней некие чувства… Я чувствую себя такой слабой и уязвимой перед ней, меня так раздражает это чувство, но я не могу от этого убежать.
Наконец-то, набравшись сил, я начала более менее рационально рассуждать. Мой воспаленный мозг все еще генерировал безумные идеи, которые появились от обиды и невероятно сильных чувств к вампирше. Но я понимала — эти два чувства не могут жить во мне одновременно. Мне нужно выбрать.
Я свой выбор сделала. Я выбираю себя.
***
Это было солнечное утро, поэтому Розмари еще спала. Я долго смотрела на нее спящую, и чувство обиды нарастало во мне, я почувствовала небольшое покалывание в шее от физической нагрузки, и мне стало еще больнее. Нет, не физически, я почувствовала что-то странное, желание остаться и разобраться во всем, но одновременно все мое существо кричало «Беги!».
Сложнее всего было уходить. Мне всегда было сложно уходить, даже когда я уходила из дома. Складывалось ощущение, что я вечно убегаю.
Я накинула на себя плащ, хотя понимала, когда я появлюсь в городе — он будет мне не нужен. Я ведь для этого туда и возвращаюсь. Я иду домой.
***
Подойдя ближе к замку, я сняла с себя плащ. Люди расступались при виде меня, кланялись. Это неудивительно, ведь мой портрет расклеен по всему городу, но я не испытываю гордости или чего-то подобного, мне стыдно. Стыдно, что заставила всех этих людей волноваться и искать меня. Стыдно, что заставила их думать, что произошло со мной. Ведь у них у всех есть своя жизнь, а я так эгоистично поступила. Ушла, ничего не объяснив.
Я снова почувствовала укол совести, ведь только сегодня я сделала тоже самое.
Я отгоняю от себя этим мысли. Сейчас главный человек перед которым я испытываю стыд — мой отец. Он, наверное, разочарован во мне. Я заставила его переживать, а все из-за своего глупого эгоизма. Не одна я потеряла мать. Он потерял женщину, которую любил, неудивительно, что он закрылся ото всех. Жаль, что раньше я этого не понимала.
***
Меня пропускают в замок. Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не побежать в тронный зал к отцу. Веду себя сдержанно и вежливо, позволяя себя проводить, будто бы сама не знаю дороги. На вопросы отвечаю односложно и прошу не расспрашивать меня, поскольку не хочу об этом говорить. Про свою причастность к колдовству молчу. Еще рано.
Наконец, я захожу в тронный зал. За мной захлопывается дверь, и я чувствую, как дрожат мои ноги. Я не знаю, что скажу своему отцу. Я не могу придумать ни одного рационального объяснения, кроме как одно — сказать правду.
Отец медленно отходит от окна, понимая, что в зале, кроме него кто-то есть. Он видит меня и несколько секунд стоит, не двигаясь и ничего не говоря, вероятно, как и я, не знает, что сказать и как реагировать.
Он тихо произносит мое имя, а я бегу к нему и крепко обнимаю его. Я почувствовала, как что-то скользит по моей щеке, вероятно, я начала плакать. Папа гладит меня по голове, и я рассыпаюсь в извинениях.
Через какое-то время мы садимся рядом. Я долго смотрю на отца, не решаясь ему ничего сказать, но позже набираю воздуха в легкие, выдыхаю и говорю:
— Меня никто не похищал, если ты подумал об этом. Я сама ушла, — я чувствую как мой голос дрожит, мне самой больно такое говорить.
Папа с болью и непониманием смотрит на меня.
— Почему? — тихо спрашивает он.
Я отворачиваюсь к свадебному портрету родителей.
— У мамы были некие пристрастия… К магии, и я их переняла. Грубо говоря, я ведьма, — я немного усмехаюсь, потому что меня нельзя так до конца назвать, я так и ничего не освоила. — Я убежала, чтобы практиковаться и позже показать тебе, что не все, что имеет какие-то странности — плохое, хотела показать, что я могу делать добро. Я знаю, что смерть моей матери как-то связана со всем этим, поэтому ты так решил, но так нельзя!
Я говорила долго, а позже у меня закружилась голова. Я все еще была слаба.
— Эллисон, это все серьезней, чем ты думаешь, и, может, когда-нибудь ты сама все поймешь, но сейчас… Я просто рад, что ты вернулась. С тобой все хорошо?
Отец говорил обеспокоено, и я слабо улыбнулась.
— Голова немного болит, можно я пойду в свою комнату?
Я поднимаюсь, папа тоже встает и обнимает меня, поглаживая по волосам.
— Конечно, дорогая, поговорим, когда тебе станет лучше.
***
Я проснулась среди ночи от голосов и шагов в коридоре. Я слышала крики и возгласы. Не задумываясь о последствиях, я вскочила с кровати и выскочила в коридор, и побежала в сторону криков. Тело болезненно ныло, особенно болела шея. Хотя все было значительно лучше, чем раньше.
Я окаменела, когда увидела Розмари в толпе разъяренных стражников, я не знала, что мне делать. Все кричали, пытались связать ее, а она отталкивала их, одного за другим. Ее глаза горели рубиново-красным, а черные волосы, казалось, имеют немного синеватый оттенок. Я знала, что должна что-то сделать. Я должна остановить все это.