- Сели за стол. Пьют чай. Услышали новость. Стали резко выходить из-за стола. Кто-то уронил стул, встав слишком нервно. Похоже, отец. Когда вновь установилась тишина, и, не стало слышно никаких звуков, Кост высказал предположение: - Теперь, я думаю, пустила слезу Лизель. Это надолго.
Чтобы немного развлечь напарника, я подумала и вспомнила что-нибудь хорошее о подруге:
– А знаешь, как Лизель приобщала меня к высокому искусству.
– Да, ну? – усомнился мой старший, умудрённый жизненным опытом, товарищ: - Неужели? Лизель и высокое искусство? В его представлении это было несовместимо.
- А что в этом такого особенного? - в свою очередь удивилась я. - Лизель с детства училась в музыкальной школе, и к шестому классу очень неплохо музицировала. И даже успешно выступала на школьных концертах, и в городском конкурсе участвовала. Я обиделась за Лизку.
- Понимаешь, Кост, - это она только с виду такая вроде бы взбалмошная. Ничего подобного. Фишка у неё такая, представляться раскованной, без комплексов – современной такой, по её мнению. На самом деле она очень умный и интересный человек. У неё богатый внутренний мир, море знаний из самых разных областей науки и искусства. Она тянется ко всему новому, и у неё очень много друзей. Я ни словом не обмолвилась о том, что, несмотря на всё выше перечисленное, нам нисколько не мешало постоянно обмениваться перебранками.
- По правде говоря, есть кое-что, - уловив ироничную усмешку на лице Коста, - не стала грешить против истины я: - Да! Любит выкаблучиваться Лизель перед вашим братом – парнями. И в центре внимания тоже любит быть. Но это – не главное, поверь! Её девиз, знаешь какой? – риторически спросила я, тут же ответив: «Главное в жизни – Быть, а не казаться». Поэтому люди, которые не умеют различать в ней, что - кажущееся, наносное, а что - настоящее, ей просто неинтересны. И с ними она никогда не бывает открытой.
Я рассказала Косту, как часто по ночам она играла для меня самые любимые мелодии. Весь дом утром приходил жаловаться родителям – спать не даёт. А она, отбыв наказание, увидев в очередной раз моё расстроенное лицо, весело шептала, пробегая на свой этаж: Сигналь готовность!
Я разок стукну по батарее и укладываюсь в постель, настроившись слушать. И вот начинается. Я слышу лёгкую разминку её пальцев – лёгкую игривую пробежку по клавиатуре – одну, другую и, наконец, звучит мой любимый Десятый вальс Шопена. Я в полном восторге погружаюсь в прекрасную мелодию и уплываю на её волнах в бескрайный фантастический океан счастья. Весь негатив слетает вмиг. Я спокойно засыпаю, под громко на третьем этаже орущий родительский дуэт, напоминающий о том, что ночью надо спать. А музыкой можно заниматься, хоть целый день. Родители не понимали, что ночью для меня слышимость и восприятие были гораздо лучше.
– Что ещё она для тебя играла? – растроганно заинтересовался мой суровый на вид напарник.
- Мои любимые музыкальные произведения: Седьмой вальс Шопена и «Лунную сонату» Бетховена… Очень много своих любимых композиторов. И вообще, она много чего играла для меня, специально иногда разучивала. Играла, порой, по нотам и без нот - наизусть.
В батарею три раза стукнули. Кост вопросительно посмотрел на меня, и я объяснила, радостно улыбаясь:
- Всё хорошо! Сейчас она будет играть! Для нас всех. Ещё до одиннадцати есть полчаса. Мы уселись на моей постели – пианино стояло, как раз над нами на этом месте. Услышали, как Лиз, подготавливаясь к исполнению музыкального произведения, профессионально пробежалась несколько раз по клавишам своего старенького фортепьяно и взяла первые аккорды.
- О-о-о! – выдохнула я: - Скрябин. Её любимый этюд. Для левой руки. Брови Коста взлетели, он прошептал:
- Почему?
- Потом! – отмахнулась я, вслушиваясь в мелодию сердца моей подруги, но всё-таки пояснила: - Видишь ли, мой старший друг, Скрябин – символист. Он свято верил, что за миром видимых простых и реально понятных вещей существует мир истинно подлинных, вроде бы нереальных вещей. И это не даётся в свободном созерцании. Чтобы познать тайны символических вещей, необходимо проникнуть внутрь их. Уметь преодолевать пространство и время.
Причём, возможности человека не должны быть ограниченными, как например, неодинаковое владение левой и правой руками. Скрябин стремился сделать человека совершенным. Доказать ему, что он равен Космосу, что он и есть – Космос! Всё! Слушай! Лизель перешла к Восьмой сонате Скрябина. Теперь она играет двумя руками. Чувствуешь полёт в бесконечность? Вот, сейчас!..
Лизель играла вдохновенно. Мы слушали. Кост пришёл в настоящее изумление.