Я тоже не знала, что должен был сказать Санька, свидетель со стороны жениха. Я его живьем видела один раз и несколько раз просматривала его страницу в контакте. Девицы, с которыми позировал Санька имели задницы гораздо меньше моего пятидесятого размера, а про грудь и говорить нечего. Бюстом я пошла в Агнию Георгиевну, которая без салфетки, положенной на этот бюст, кушать не садилась. Я пока обходилась без салфетки, но была близка.
-А-аська! Беда-а! -в летнюю кухню, где нас откармливали, влетела зареванная Настя.
-Все отменяется? -даже испугалась я. Блин! Платье за семерку выгулять не смогу.
-Санька ногу сломал! В двух места-а-ах!
Когда охи и ахи окружающих стихли Люба, наша третья подруга, робко вспомнила:
-А сейчас и без свидетелей расписывают.
Поднялся новый гул голосов: «Как это без свидетелей?!»
Баба Клава постучала ложкой о графин.
-Радомир завтра приезжает!
-Да ну этого зануду! -надула губы Настя.-Все ему не так!
-А кого еще? Колька напьется, а как напьется, так дурной. Ваську Райкиного в милицию вчера забрали, с Гришкой-Матросом подрались. Радомир и будет, и Игоря он хорошо знает, всего-то на два года старше.
-Ты позвони Игорьку, скажи, что б не искал никого, -предложила баба Клава.
-А что Игорь сам не пришел? -удивилась я.
-Не положено! -резко ответила старушка. - Вот женятся и пусть ходят!
Я чуть с табуретки не улетела. Начавшаяся раздаваться вширь талия Насти подсказывала, что экстренность свадьбы не спроста. И вот это «не положено» просто смешно!
-У тебя японский флаг не потребуют показать? -шепнула я на ухо подруге.
-А-а, -отмахнулась та.
***
Девчонки улеглись на диване, а я на узкой кровати с панцирной сеткой. Неудобно. Ночью петухи орали, утром коровы мычали, что-то блеяло и хрюкало. Едва рассвело, протарахтел мотоцикл, хлопнула дверью машина. Встали мы ни свет ни заря.
За плотным завтраком, куда ж без него, нам представили тетю Нюру, дядю Володю и спасителя положения-Радомира, кузена Насти. У меня при этом имени возникала ассоциация с Пушкинским Ратмиром. Этакий татарчонок. Настин кузен на татарчонка и близко не походил. Радомир оказался невысоким, крепко сложенным парнем с темно-русыми волосами и синими глазами. Кроме глаз ничего особенного в его внешности не было. Типичное южнорусское лицо. Настя обрисовала ему ситуацию. Тот недовольно поморщился.
-Мне в воскресенье в семь вечера на вокзале нужно быть. Я возвращаюсь в Питер.
-Да будешь ты на вокзале, тут в воскресенье к трем дня все чуть живые будут, -заверила его Настя.
-Ой, внучо-ок, -затянула баба Клава. - Нашел бы ты работушку на родной сторонушке! Ведь каждое дерево своему садочку радуется! На чужой стороне и весна не красна! Загу…
Радомир закатил глаза.
-Мама, ты что-то не о том начала! -прекратил поток фольклора дядя Володя. - Мы на свадьбу приехали, а не Радину работу обсуждать.
На этом завтрак закончился и началось! Я накладывала невесте и девочкам макияж, Люба, делала прически. Хорошо, что с вечера успели вещи нагладить, так как в доме отключился свет. Дядя Володя полез «менять пробки» и едва не свалился с лестницы. В ней треснула ступенька. Кто-то дал себе молотком по пальцу, кто-то обжегся, кто-то что-то разбил. Петух орал, куры кудахтали, свинья визжала, хоть ее никто не резал, собака пыталась лаять из сарая, где ее заперли, я наступила на кошку.
Нас с недовольным Радомиром отозвала в сторону тетечка странноватого вида, оказавшаяся тамадой, и посвятила в тайны сценария свадьбы. Радомир помрачнел еще больше и скомандовал:
-Вычеркивайте, «тачку»!
-Молодой человек, все обговорено с молодыми! Это второй конкурс по сбору денег! Свадьба должна окупиться!
- Вот пусть молодых к верху задницей и таскают. Я не шучу!
Судя по тону Радомир действительно не шутил, и тамада даже попятилась назад.
-Я скажу Игорю…
-Скажи и я скажу, что деньги за сие действо платит мой отец. Вон тот мужик в желтой майке. И насколько я знаю окончательный расчет будет после торжества.