Не-е-е, хоть расстреливай, я с твоим Антоном не лягу. Тоже мне, придумала – спать в одной постели с чужим мужиком. А если он лапать начнёт, если за титьки схватить наладится, или чего ещё учудит?
У тебя вона какие мячики, а у меня – детский сад, вторая смена, с половину кулачка. По-моему у тебя с головой не всё в порядке. Авантюристка ты, Надька.
– Машенька, Машута, Машулечка, ну что тебе стоит! Я же не боюсь, потому что знаю своего Антона как облупленного. А ты… ну, запустит разочек руку в твою промежность, бутончик пальчиком потрогает, от тебя не убудет. Может, удовольствие хоть раз в жизни получишь. Только ты это, побрейся. Он причёсок между ног не любит. Всё будет хо-ро-шо, обещаю!
Маша поняла, что подруга не отстанет. Она сопротивлялась, но неуверенно, робко. Надюха знала, как сломить сопротивление подруги. Столько лет вместе. Не умеет она отказывать, совсем не умеет.
Надежда уже грезила, как Матиас разденет её, как будет играть железными мышцами, как прижмёт к совершенному атлетическому торсу, как восстанет при виде её аппетитных прелестей стрелка его гигантского компаса.
Ей уже теперь было хорошо. А будет ещё лучше, если удастся уломать пугливую Машку.
Если бы её, Надежду, попросили о такой малости, согласилась бы. Не глядя. Любила она вдыхать терпкие мужские гормоны, тащилась от телесного аромата с элитными самцами, особенно возбуждёнными и в меру агрессивными.
В конце концов, Машка сдалась. Тряслась как осиновый лист, но покорилась. И всё же затеяла странную полемику.
– Вот объясни мне, глупой, непонятливой бабе, если сможешь, конечно. Не догоняю я, хоть убей – если твой Антон хотя бы наполовину так хорош, как ты о нём рассказываешь, зачем тебе все эти гиганты и карлики с чудовищного размера эрегаторами? Ведь у тебя есть близкий родной человек. Он доверяет тебе, любит, ценит, умеет делать то же, что одноразовые любовники, которых ты даже разглядеть как следует, не успеваешь. Ты его не любишь?
– Тебе Машута не понять, потому, что сравнивать не с чем. Опыта маловато. Ты же ни с кем, кроме мужа, который свой бесценный мужской потенциал направо налево раздавал, ни разу не кувыркалась. Мужики – продукт отчасти стандартный, в том смысле, что состоят из одинаковых запчастей, но встречаются уникальные экземпляры.
– В чём тогда интерес, если станки и инструменты одинаковые, или я что-то путаю?
– Понимаешь, подруженька, среди множества заурядных любовников встречаются виртуозы, которые из обычной скрипочки извлекают поистине божественную мелодию. Раздевает тебя так же, ласкает так же, а музыка звучит где-то внутри такая – мозг превращается в кисель, в густой сладкий сироп, а тело и всё прочее в бесконечную как пустыня эрогенную зону.
Ты плывёшь в этой патоке, сучишь от удовольствия ножками, стонешь, не в силах сдержать эмоции, истекаешь соками и тонешь, тонешь в потоках блаженства! Тут такое начинается… трясёт и колотит так, что из сознания выпадаешь по несколько раз кряду, в мистический транс впадаешь, теряешь пространственные и временные ориентиры, оргазмы один за другим ловишь без остановки. Чем сильнее и глубже – тем слаще.
Да кому я всё это пою! Машка – ты же дитя неразумное. Вот скажи – хоть раз от любви голову теряла?
– Наверно да. Не помню. Антон так не умеет?
– Умеет, ещё лучше. Так да не так. Всё дело в разнообразии, в новизне. Я люблю сумасшедшие скачки, напор, грубость, изобретательность, страсть. С ним я никогда не умру от сексуального голода, но и деликатесов не отведаю. Зачем я тебе всё это рассказываю? Машка, родная, лучше один раз попробовать, чем сто раз услышать. Рекомендую. Хочешь – познакомлю с таким виртуозом – обкончаешься?
– Не-не, я как-нибудь сама справлюсь. У меня аппетит другой – умеренный. И интересы иные. Терпеть не могу мимолётных отношений без духовного единства, без настоящей любви.
Как бы там ни было, подмена тел прошла без сучка и задоринки. Антон хрюкнул, возложил на Машку ногу, чмокнул в шею, захрапел и через пару минут повернулся к ней спиной.
У неё затекла спина от напряжения, свело от страха живот, ужасно захотелось писать. Наверно от страха.
Циферблат электронных часов словно застыл. Время неумолимо стояло на месте. Минула, казалось, половина ночи, а таймер упрямо показывал, будто Надежда улизнула в самоволку всего час назад.
Машка готова была разрыдаться, ещё лучше украдкой отправиться домой. Хуже того, она вдруг представила, не хотела, само так получилось, что Антон начал к ней приставать.