Несколько раз Мария теряла сознание, дважды проваливалась в глубокий мистический транс, бессовестно ловила оргазм за оргазмом.
Несмотря на испуг, на прямое предательство в отношении подруги, на уверенное знание, что это прелюбодеяние, блуд, она утопала в сладком блаженстве, вспомнив вдруг про сладкий сироп и восторженное сучение ножками от наслаждения процессом.
Всё, что она чувствовала, совсем недавно талантливо описала ей Надежда.
Машка теперь не просто лежала – активно участвовала в изумительно вкусной любовной игре, настолько яркой эмоционально и физически, что не могла сдержать чувственный стон.
Антон, несмотря на крайнюю степень возбуждения, на стремительное приближение к очередному финалу, неожиданно осознал, что происходит нечто нереальное, почувствовал, что упражняется эротическими танцами явно не с женой.
Сила интимных мышц партнёрши, эластичность и гладкость кожи, гибкость стана, упругость груди, запах тела – всё это не вписывалось в привычные рамки. Такого удовлетворения, такого азартного кайфа он не испытывал прежде никогда.
Это было очевидно.
Свою женщину Антон узнал бы из тысячи. Это явно была не она.
Неужели всё происходит во сне?
Но нет, вот же она, самая настоящая готовность разрядиться запасом семени, скопившимся за неделю воздержания. Подобный взрыв невозможно испытать виртуально, во сне.
Мужчина, не сдержавшись, выстрелил во влажную глубину, чертыхнулся.
Девушка напряглась, оттолкнула Антона от себя и заплакала. Он стремительно протянул руку к ночнику, включил свет.
– Машка… что ты здесь делаешь, дурёха… а Наденька… Надюха где! Я чего-то пропустил, чего-то не знаю?
Доходило до него медленно, но больно.
Причина, по которой подруга жены могла оказаться в его постели могла быть только одна – измена. Впрочем, и он хорош!
– Ты всё знала и молчала… почему… почему не отказала мне? Машка-Машка… с кем она сейчас кувыркается, кто он?
– Я не могу, не могу ничего тебе рассказать. не могу подвести подругу! Я обещала.
– Ты уже помогла её разоблачить, понимаешь – уже! То, что мы сейчас испытали… для меня это не было игрой. Мы реально наслаждались друг другом. Скажи, Мария, почему ты рассталась с мужем, только откровенно, без ваших эффектных женских штучек.
– Я поняла, что не умею прощать предательство и обман, не хочу делить любимого с кем-то ещё, не желаю рисковать личным здоровьем, принимая интимные ласки от человека, который может дарить их сразу многим.
– Тогда объясни – что было сейчас! А ты… ты разве никогда не изменяла?
– Нет. У меня до тебя был лишь один мужчина. Я любила его, была уверена, что он меня тоже. Маша уверяла меня, что моя задача – лежать и пахнуть. Откуда мне было знать, что ты меня изнасилуешь!
– Ну, ты даёшь, подруга, сама залезла ко мне в постель, сама дала. И ревёшь теперь, словно я разорил твою девственность. Чудеса! А ведь ты… ты не притворялась. Тебе было хорошо. Так ведь!
– Не спрашивай, не знаю! Мне так стыдно.
– Глупости. Ты взрослая девочка, знала, на что идёшь. По мне, так это ты меня соблазнила. Но я даже рад. Знаешь, Машка, я только что, благодаря тебе понял, что тоже не умею прощать. А тебе теперь не смогу изменить даже с ней, с Надюхой. Скажи, ты смогла бы меня полюбить, только не ври!
– Это было бы нечестно по отношении к подруге. Но ты мне нравишься, всегда нравился, не скрою. А после того, что я испытала… я была бы счастлива… повторить, продолжить. Но это невозможно. Невозможно, потому, что нечестно, гадко!
– А она, Надька, по отношению к тебе, правильно поступила, честно, по-дружески! Неужели не понимаешь, что она тебя подставила, что ваша игра в подмену могла закончиться как-нибудь иначе, не знаю как, но не столь романтично.
Сложно, однако, разговаривать без штанов о серьёзных вещах, тем более, когда напряжение не спадает, а усиливается от предельной близости. Такого восторга я прежде не испытывал. Машка, да ты прелесть!
Антон беседовал с Марией, не выходя из неё. Разговор продолжался, а сила страсти не ослабевала. Маша, впрочем, Антон тоже, не вполне осознавали, что делают. Им было хорошо и только.
Воздух комнаты был насквозь пропитан концентрированным запахом похоти. Остановить бурлящие гормоны было немыслимо. Страсть воспламенила нечаянных любовников и поглотила под пучиной чувственного дурмана.
Тихонечко прокравшаяся в это мгновение в квартиру Надежда, чтобы не разбудить ненароком мужа, уловила запах страсти ещё в коридоре. Привыкнув к темноте, она по-кошачьи бесшумно проникла в спальню.
Увидев Антона, под которым чувственно изгибалась и стонала Машка, она едва сдержалась, чтобы не закричать. Ей стало невыносимо дурно от подсмотренной сцены, обидно до дурноты. Выглядела картина разврата чудовищно, гадко.
Одно дело изменять самой, совсем иное – собственными глазами увидеть, как лучшая подруга ублажает мужа. Или он её – в темноте не разберёшь.
Как ни старалась Надежда быть незаметной, ей это не удалось. Антон почувствовал её приближение по движению воздуха, по знакомым вибрациям и еле уловимым звукам в тот момент, когда жена осторожно открывала дверь. Он намеренно не стал прерывать интимную игру, превратив любовный поединок в неразрешимую семейную драму, чтобы упростить неизбежное расставание.
– Какая же ты дрянь, Машка! Воспользовалась ситуацией, разбила семью. От кого от кого, от тебя такой подлости не ожидала, – прошипела Надежда, когда Антон включил ночник, – видеть тебя больше не желаю, гадюка, вон отсюда!
Мария, натянув до подбородка одеяло, сидела в кровати и тряслась как осиновый лист. Она не могла осмыслить в такой ситуации свою роль: кто она, почему оказалась меж двух огней! Как же дорого обходится глупость, неумение сказать твёрдое “нет”.
Антон вёл себя решительнее. Ведь это не он изменил, его обманули, причём настолько цинично, что сложно представить.
– О разводе поговорим завтра. А теперь иди, погуляй, мы ещё не закончили.
Самым обидным было то, что баскетболист в постели не произвёл на Надежду ровным счётом никакого впечатления. Гора мышц оказалась безвольной, мягкой.