Валери принесла поднос с горячим чаем и кусочком пирога. Скарлетт взяла чашку и протянула её Мерфи.
Тем временем с теплой одеждой пришёл Майкл. Она подозвала его.
– Вы можете проследить, чтобы он не вышел на улицу?
– Да, конечно.
Скарлетт кивнула и ушла наверх, просто кипя от злости. Злости на Коннора. Он же на вид такой вежливый, а по факту будто бы темный маг-гипнотезер.
Она зашла в свою комнату, с силой захлопнув дверь. Страшный скрип тут же прозвучал, но ей не было до этого дела.
Скарлетт просто не знала, что делать. Надо с ним поговорить, но как? Он же всё время уходит от разговора, никогда подолгу не задерживается дома, сразу бежит на работу.
Она вышла на балкон и показала средний палец окну в комнату Коннора. Пусть этого никто и не видит, её это успокоило. Она поговорит с ним сегодня, хочет он того или нет.
*
Скарлетт спустилась в гостиную и увидела, как пришла Шэрон с двумя большими пакетами.
– Скарлетт, рада видеть. Ты не забыла поздравить родных?
Она с ужасом вспомнила, что из-за всей этой суеты не успела позвонить родителям.
– Нет, дайте минуту. Я вернусь и всё расскажу.
Скарлетт поднялась наверх, включив голографон.
– Скар, привет! – сказал жизнерадостный голос. Папа.
– Привет, я хочу вас поблагодарить. И поздравить с праздником.
– А ты не отмечаешь?
– В Англии нет такого праздника.
– Ну и ладно, не попробуют они вкуснейшую индейку!
Скарлетт засмеялась: папа всегда любил шутить.
– Мистер Симмонс сказал, что приготовит мне яблочный пирог.
– Он ни капли не будет похож на мамин.
– Тут я не могу спорить, мама — лучший повар в мире. Передавай привет всем, в том числе и Чаку.
– Хорошо, мужайся.
Она улыбнулась и завершила вызов, но вспомнила, о чем хотела поговорить с Шэрон, и перестала улыбаться.
Скарлетт повернулась и пошла вниз.
– Шэрон? – спросила она, спустившись в гостиную.
– Да, Скарлетт?
Она протирала стол.
– Вам помочь?
– Да, убери эту книгу со стола.
Скарлетт подошла и взяла том.
– Ай! – Она тут же уронила его на пол и схватилась за палец. Порезаться бумагой? Не вопрос!
– Что случилось? – Шэрон обернулась. – Божечки, чего ж так пугать. Валери, закончи за меня, пожалуйста. А ты идёшь со мной.
*
Они сидели в незнакомой для Скарлетт комнате. Отсюда несло спиртом и больницей.
– Коннор специально оборудовал это помещение, чтобы помогать в случае чего.
– Кстати, о нём. Почему вы впахиваете намного больше, чем того стоило бы, и
соглашаетесь на пресную кашу на завтрак?
– Ты думаешь, Коннор страшный тиран?
– А что мне еще думать, когда я вижу садовника, рискующего своим здоровьем ради какого-то сада?
– Не сравнивай это. Мистер Мерфи очень любит ухаживать за садом, он готов работать днями и ночами.
– А все остальные, в том числе и вы? Почему терпите такое отношение?
Шэрон вздохнула и достала пластырь.
– Коннор не всегда был таким. Год назад он даже завтракал и ужинал с нами, помогал с домом, давал отпуска. Улыбался, в конце концов.
– А что случилось?
Шэрон потерла руки и улыбнулась.
– Ну вот, готово. Идём, нас ждут.
Она ушла, оставив Скарлетт в недоумении.
========== 2. Западное крыло ==========
Сколько бы Скарлетт ни пыталась узнать правду, ничего не получалось.
Сумерки окутали город, на перилах лежал снег, а ледяной ветер пронзал насквозь. Скарлетт сидела на балконе, рисуя и думая. Она не понимает, не может контролировать. Больше не хозяйка собственной жизни.
Вдруг она заметила, как на нижнем этаже западного крыла что-то происходило. Странно, Коннор давно ушел к себе, свет в его комнате не горел.
Она знала о запрете, но не могла не узнать, что же там такое. Поэтому надела куртку и пошла туда.
Западное крыло отличалось от восточного: оно не скрипело. Скарлетт шла по коридору, приближаясь к звуку. Металлическая и на вид прочная дверь была наглухо заперта, но именно оттуда были слышны странные звуки.
Резкий скрежет металла. Страх пронзил все ее тело, но она не сдавалась.
И вот, та таинственная дверь, буквально в каких-то двух метрах…
– Я вроде бы ясно выразился по поводу западного крыла.
Скарлетт вздрогнула и обернулась: в начале коридора со скрещенными на груди руками стоял Коннор и гневно на нее смотрел.
– Я просто услышала шорох и..
– И нарушила правило? – Он начал подходить ближе, тем самым пугая ее.
– Как я могу не нарушить его, если даже не знаю, что там?
– Там ничего интересного.
– Тогда зачем запрещать туда ходить?
Они испепеляли друг друга злыми, убийственными взглядами. Внутри Скарлетт просыпалась та злость за работников.
– Что за этой дверью?
– Я не обязан перед тобой отчитываться.
– Я твоя невеста и имею право знать, что происходит в этом чертовом доме.
– Там ничего нет. Я по-человечески попросил не ходить сюда. Насколько помню, был вежлив и не грубил.
– Ты не грубил мне. Насчёт твоих работников я не уверена.
– Мы сейчас говорим о тебе.
– Мы сейчас говорим? По-моему, ты просто злишься на мое любопытство, хотя сам подливал масла в огонь!
– Да ну?! И как, интересно?
Скарлетт откашлялась, понизив голос.
– «Она не заходила в западное крыло?», «Я запрещаю заходить в западное крыло». «Я буду творить там всякую хрень, чтобы привлечь внимание, а еще ходить тут по ночам, ловя нарушителей».
– Ты сейчас играешь с огнем, Макалистер.
– Ты первый начал. Я спрашивала твоих работников, почему они согласились на рабские условия труда. Они боятся мне говорить причину твоего скотского отношения к ним.
– А ты не думала…ну не знаю, что это не твоё дело?!
– Это мое дело, я тут живу и хочу знать правду!
– Последний раз говорю — это не твоё дело. Лучше послушайся и не нарушай правил, иначе будет хуже.
– Например?
– Ты можешь оказаться в их условиях.
Скарлетт подошла к нему вплотную и, вздернув подбородок, сказала:
– Ты ничтожество, Коннор Атчесон. Ты вряд ли когда-нибудь любил, не так ли? Поэтому и относишься к этим людям, как бездушная скотина.
– Не говори о том, чего не знаешь. Я тебе не друг, чтобы так разговаривать. Лучше беги, пока я ничего с тобой не сделал.
А вот и тот страх. Страх, что щекотал нервы. Именно его чувствуют все, когда угрозы адресованы им.
Все было, как в тумане. Она не ощущала, как бежала, как запирала дверь в комнату, как наглухо завешивала шторы.
*
Четыре недели. Четыре недели она боялась выходить из комнаты. Ей приносили еду, чистую одежду, но Скарлетт просто лежала на кровати и боялась даже выйти на балкон.
Она боялась его. Коннор Атчесон вселил в нее животный страх. Ведь если он может так пренебрежительно относится к работникам, которых знает всю жизнь, то с чего бы ему сюсюкаться с ней?
Скарлетт включила голограф и продолжила смотреть сериал. По своей неуклюжести она снова нажала на какую-то кнопку. Перед ней предстала голограмма того доброжелательного очкарика.
– Мисс Макалистер, мы очень рады, что вы проводите время со своим женихом! Желаем вам счастья и удачи в семейной жизни. Думаю, вы справитесь со всем, если будете держаться вместе!
Сказав это, он исчез, а сериал снова появился в качестве голограммы как ни в чем не бывало.
– Как же тебя отключить, милый мой?
Сериал уже перехотелось смотреть, а внутри всё перевернулось от слов «жених» и «семейная жизнь».
Скарлетт легла на кровать и накрылась пледом до подбородка. Зарывшись лицом в подушку, она попыталась абстрагироваться от Уайтхолла, от Лондона, от Выборного брака. И вернуться в родительский дом, в Индианаполис, к семье.
Вот они с Эллой бегут раскрывать подарки. Скарлетт девять лет, Элле — двенадцать.