Марек, как защиту, прижал ноут к груди.
- Не ссы, - одними губами произнес водитель, уставясь в точку на лобовом стекле. - Это они развлекаются так. Пугают.
Марек икнул.
- Прийятного апьетита! - вдруг рявкнуло из 'Хамви'.
Тут же грянули ударные - и вездеход, расплескивая рок-металл из окон, рванул прочь.
- Веселые ребята, - выдохнул Марек.
Зажегся зеленый.
- В сущности, нам за ними, - сказал водитель.
'Рэйндж ровер' дернулся и медленно покатил по полосе.
- Может, догоним? - спросил Марек. Страх его отпустил, появилась даже какая-то бесшабашность.
Водитель покосился на него как на сумасшедшего:
- Жить надоело?
На серые плиты когда-то площади Ленина свернули в молчании.
Впереди выросла ограда и будка охраны за бетонным блоком. Водитель выкрутил руль.
- Финита.
- Здесь? - Марек распахнул дверцу.
Как ни странно, угрюмую трехэтажку из красного кирпича с тусклым шпилем, вырастающим из куполообразной крыши, время не взяло. Герб, конечно, сбили, триколор сняли, болталась теперь наверху какая-то красно-белая тряпочка, но двери, дубовые, со стеклом, так и не поменяли. Бывший горисполком. Бывшая горадминистрация. А теперь, значит, комендатура и тоже, наверное, что-то правительственное.
- Э-э! - крикнул водитель.
- Ах, да, - Марек вернулся, запустил руку в карман плаща.
Вынул пять евро - те самые, так и не принятые проводником. Расстался с ними с легкой душой. Чур меня, чур. Добавил две монеты из портмоне. Вложил в протянутую ладонь.
- Семь?
- Семь, семь, - кивнул водитель.
Марек отразился в очках в последний раз. 'Рэйндж ровер' фыркнул, блеснул на прощание стеклами.
На показанный европаспорт в будке отреагировали поднятием шлагбаума.
- Проходите, господин Канин.
Прозвучало почему-то непривычно. Какой, к чертям, господин Канин в родном городе? Чужеродное вкрапление. Га-аспадин...
Марек улыбнулся. Нет, в том же Кельне - нет вопросов. Но здесь...
Пока шагал к зданию, мимо чистенькой, со свежими разделителями, автостоянки, мимо декоративного каре кустиков и голубоватых елок, набросал мысленно очередные строчки.
'Водитель, который довез меня до комендатуры, представлял уже новую генерацию. Нет, не европейскую, но промежуточную. Он был сосредоточен и обстоятелен. Мы быстро договорились о цене. Семь евро по среднеевропейским меркам не так уж и много, но по местным, поверьте, сумма приличная. Впрочем, я согласился. Мне понравился его автомобиль.
Не так уж и плохо они стали жить, подумал я, усаживаясь на сиденье совсем не старого 'рэйндж ровера'. Вот видно, что есть в человеке коммерческая жилка, нашел он себя в новом мире. Освоился. Эх, а сколько еще демократических радостей откроется здешнему населению! Я даже позавидовал.
Доехал быстро'.
Про стояние на светофоре и нацеленный на него пулемет Марек решил не упоминать. Все равно не пропустят, а отметочку об излишнем педалировании сделают. Да и ничего, собственно, не произошло.
За дверью его остановили. Проверили металлодетектором, еще раз сканировали европаспорт. Сумку просветили рентгеном.
- Э, у меня там ноут, - спохватился Марек.
- Ничего с ним не случится, - пехотинец в полной выкладке, в бронежилете, в налокотниках, наколенниках, пухлый, как плюшевый мишка, мягко его придержал.
Вестибюль, светлый, с высоким потолком, словно из памяти выплыл. Только стену, где раньше в фотопортретах висело политбюро, забелили напрочь. По широкой лестнице Марек поднялся на второй этаж, ведя ладонью по перилам. В груди сладко звенело - звон был из далекой юности, здесь, за третьей по левому коридору дверью, десятиклассника Канина звал к себе в помощники секретарь горкома комсомола.
И ведь он чуть не согласился!
Славный, восторженный и незамутненный паренек был Марек Канин. И в коммунизм верил, и в комсомол. И вообще в светлое будущее...
Регистрация звала направо. Даже стрелочка была. Но Марек из любопытства шагнул влево. Ну-ка, где та дверь обитая, с мягким ходом...
Табличка - золотое на синем - 'Planning and forecast department' сбила его с толку. Почему, собственно, department? Для кого, собственно?
Он постоял, оглянулся.
Дверь, все-таки другая уже, с тусклыми металлическими вставками, с круглой ручкой, вдруг показалась ему чужеродным предметом. Да что там - враждебным. Department! Надо же!
Марек потоптался и расстроенно убрел в конец коридора. Надо, надо перекурить. Что-то как-то плывет все. Принтерный стрекот летел отовсюду. Таблички настойчиво лезли на глаза. Загоняли. Department. Branch. Office. В результате он чуть не воткнулся в оконный переплет. Ну и ладушки, подумал. Перекурить и зарегистрироваться.
Окно выходило во двор, на кирпичные гаражи, а выше открывалась так и не проснувшаяся еще сизость, подпираемая далекими домами. По растрескавшемуся от старости асфальту бродил дворник в фартуке поверх штанов и куртки и сбрызгивал газоны из шланга. Водяная пыль рассыпалась радугой.
Марек поискал в углах урну, не нашел, но нашел бумажку с перечеркнутой сигаретой, прилепившуюся к стене на уровне пояса: 'No smoking!'. Задрал голову - так и есть, висит, помигивая, дымоуловитель. Чуть что - разорется.
Ладно. Вытянутая было сигарета отправилась обратно в пачку, а пачка - в нагрудный карман. Потерпим.
В здании было на удивление пусто. Кроме охраны внизу Марек встретил только одного человека. Тот, заложив ногу за ногу, сидел на мягкой лавке у стены и читал газету. Деловой костюм. Золотой блеск часов на запястье. Сосредоточенное лицо. На миг показалось - вагонный сосед. Но нет, этот и порыхлее будет, и щеки - два багровых пятна.
По ковровой дорожке Марек перешел в правый рукав, бесшумный, как убийца какой-нибудь. Даже покашлял на всякий случай. Принтеры стрекотали и здесь. Машинная жизнь кипела. Надпись 'Пункт регистрации' чернела на двери непрозрачного голубоватого стекла.
Марек стукнул костяшками пальцев:
- Можно? - и взялся за ручку.
Оказалось заперто.
Марек подергал. Прижался к стеклу, стараясь рассмотреть, что там. Не видно. Муть. Но вроде бы никто не ходит.
Он стукнул снова.
- Да не стучите вы! - раздраженно отозвался одинокий посетитель с газетой. - Рано еще!
- Но мне сказали - сходите, зарегистрируйтесь, - повернулся к нему Марек.
- У них рабочий день - с десяти.
- И что же?
- Ждите. Я же жду.
- Ясно, - Марек почесал нос.
Сидеть здесь или сразу домой двинуть? Зарегистрироваться ведь можно и днем. Или вообще завтра. Уж, наверное, не вломятся в двери, не попросят с вещами: 'Что ж вы, господин Канин, отметочку о прибытии не поставили?'. Это, извините, прерогатива СССР была.
Домой, решил Марек.
По ступенькам чуть ли не сбежал. Будто с урока дунул. Или с лекции - в кафе. Выпустили, даже не проверяя.
Ах, хорошо!
В вышине развиднелось, опухлость хмурая спала, синь пробилась пронзительная, глубокая, только что ахни и замри. Лето.
От чувств Марек запрыгал по плитам то на одной, то на двух ногах, с сумкой в руке, с плащом под мышкой. 'Классики', что ли, игра раньше называлась? Когда по расчерченным квадратам скачут? Раз-два-три...
Теперь уже из будочки при шлагбауме на него пялились. И у них европейцы в детство не впадали. Не принято такое у просвещенных. Ну так что возьмешь с убогих?
- Здравствуйте еще раз, - сказал Марек охраннику. - Магазин здесь есть где-нибудь поблизости?
Охранник мотнул головой и придурковато улыбнулся.
- Не знаю. А вы это что?
Он был тоже из новой генерации. Молодой. Что у них сейчас, у молодых? Компьютеры? Клубы? 'Контра'?
- Это называется 'классики', - Марек специально для охранника проскакал еще метра три, старательно не заступая на стыки. - Знать надо.
С тем и расстались.
Магазин обнаружился, стоило пройти чуть назад к вокзалу. Не с пустыми же, в конце концов, руками являться! Не совсем еще болванчиком из своих европ после семилетнего отсутствия приехал. Да и черт знает, как сейчас живут. В письмах-то всегда все хорошо...