Казалось, что стук моего сердца слышен прохожим, так громко оно билось. «Быстрей-быстрей», — кричало сознание, но нельзя было напугать избранную. Как же я мог промедлить? Когда нас отделяла пара метров, она повернулась. Лицо, сияющее, открытое, как луна, повернулось ко мне. В глазах ни тени животного ужаса, лишь огонёк любопытства. Она ничего не поняла.
— Доктор, не ожидала вас здесь увидеть.
— Пакет, наверное, тяжелый?
— Да тут близко, — сказала Регина и кивнула в сторону многоэтажки.
Будто я не знаю… Идиот! Зачем я заговорил с ней? Из подъезда вышла старуха с жирной таксой, при виде меня утробно заворчавшей. Я упустил момент. Регина меня видела и запомнила, она может рассказать. Надо не затягивать. Завтра вечером или никогда…
Андрей, помыв руки, вошёл в гостиную, где в кресле сидела Регина с телефоном. Она оторвала взгляд от экрана:
— Андрюша, а я сегодня столкнулась с доктором, который мне УЗИ делал.
— Мало ли.
Синицын почесал переносицу и блаженно зажмурился, чувствуя, как отогреваются замёрзшие уши.
— У него такая добрая улыбка! Знаешь, как у ребёнка. Правда, гель холодный. Брр!
— Тебе везде сейчас дети мерещатся.
— Фу, противный ты! Мы так мило с ним поболтали. Он сначала стушевался, но мы разговорились. Оказывается, он недавно переехал в наш район. Спрашивал, как быстрее дойти до метро, часто ли ходят автобусы, купили ли мы кроватку.
Регина на мгновение замолчала, прислушиваясь к загадочному миру в выпуклом животе. Потом уголки губ поползли вниз, а подбородок задрожал. Андрей напрягся, а в мозгу с потрескиванием зажглась надпись: «Сумка в угловом шкафу». Вещи в больницу жена собрала ещё три недели назад после того, как вспомнила, что её двоюродная сестра родила раньше срока.
— Ты ужинать будешь? — как ни в чём не бывало спросила Регина.
— Я б не отказался — весь день на бутербродах.
— А мне ничего, кроме этого, в рот не лезет. — Регина указала на полупустое ведёрко подтаявшего шоколадного мороженного. — Ну, и апельсинов. Да, я хочу апельсин. У нас кончились. Но я завтра вечером схожу, после поликлиники.
Андрей скрылся в коридоре и вернулся к жене с пакетом заморских фруктов. Он не мог рассказать подробностей страшного дела, но тревога за беременную жену с первого дня поселилась в сердце. Поэтому он и просил её не ходить одной, когда на улице темно. Но она отшучивалась, что их уже двое. А доктора, якобы случайно столкнувшегося с Региной надо бы проверить. Мало ли.
Не дрейфь! Ты уже проходил все этапы. Ставишь машину в переулке, и следуешь за избранной. В кармане тряпка с хлороформом. Резкий выпад — тянешь за капюшон. Она затихает, надышавшись газом. Быстро тащишь в машину. В бардачке шприц со снотворным. Теперь надо доехать до загородного дома. Когда дед помер, я продал участок (Тоньку в завещании он и не упомянул, она же не явилась на похороны), а деньги хранил, думал, на чёрный день, ан нет. Пригодились, чтобы снимать дачу в ближнем Подмосковье. Главным критерием я выбрал наличие просторной ванной комнаты. Разумеется, это хозяевам сообщать не следовало. Потом с «сыном» быстро-быстро в больницу. На глазах наворачивались слёзы. Ненавижу прощаться.
Но надо сосредоточиться. Вот долгожданная баба вышла из магазина, её красный пуховик с капюшоном и белокурые пряди, выбивающиеся из-под шапки. Приготовься… Пошёл!
За спиной под чьими-то ногами скрипел снег. Регина торопилась, уговаривая себя не оглядываться. На улице мороз, а на её лбу выступила испарина. Шапка с помпоном съехала на затылок. Взгляд прикован к двери в подъезд, но двор тёмен, ноги вязнут в сугробах. «Дойти бы до вон того фонаря, нет, не успею», — думала Регина, но мысль прервалась. Шаги ещё ближе. Сейчас.
Её обогнал подросток в наушниках. Он скрылся за углом. До подъезда десяток метров. Большая часть пути пройдена. Она проковыляла мимо дорожки между домами, где нет фонарей. Порыв ветра лизнул пылающие щеки. Белые хлопья метались и кружились в воздухе. Ни черта не видно.
Резкое потянули за капюшон, и земля ушла из-под ног.
Щелчок пальцами — мир застыл. Нина улыбалась. Вокруг маленького пятачка образовался кокон из застывших в воздухе снежинок. И молодая женщина с большим животом стала неподвижна. Моргал и дышал, кроме самой Нины, только мужчина, вцепившийся в куртку беременной. Раз уж обитатели этого мира, в котором некогда жила и она, не могут восстановить справедливость, придётся всё сделать самой.