— Боже мой…
— А истинным поводом к разводу, — спокойно добавил он, — было то, что она полюбила другого мужчину.
— Дункана?
— Да.
Пола с отвращением вспомнила выражение глаз Роксанны в тот вечер, когда она впервые появилась в особняке — ту волнующую страсть, с которой та следила за отцом, играющим Шуберта.
— Если это правда, — медленно произнесла она, — то становится понятным, почему Дункан убил жену, или, по крайней мере, подстроил ее убийство.
— Чтобы заполучить Роксанну? Пола кивнула.
— Понятно и кое-что еще.
— Что же?
— То, что он собирается убить меня. По той же причине…
* * *Когда она вернулась домой, Майлз, сидя в постели и попивая кофе, решал кроссворд в «Таймсе». На нем были лишь пижамные брюки.
— Где ты была? Она сняла пальто.
— Заходила в ресторан «Саттера» пообедать.
— Остерегайся потолстеть от их выпечки. Он казался необычно добрым и веселым и напоминал старого Майлза больше, чем когда-либо. Он хлопнул ладонью по постели рядом.
— Полезай сюда и поцелуй самого модного пианиста в Нью-Йорке.
Она стояла в дверях их маленькой спальни, большую часть которой занимала огромная кровать.
— В начале я хочу чашку чаю.
— Я принесу ее тебе через минуту. Живо — поцелуй меня.
И он снова хлопнул по постели. Ей не хотелось входить в спальню и не хотелось, чтобы он к ней прикасался. Впрочем, пока она живет с ним в одном доме, избежать общения невозможно. Она вяло повесила пальто на спинку стула и присела на краешек постели.
— Я не могу до тебя дотянуться, — пожаловался он. — Подвинься-ка поближе, я не кусаюсь.
Она подняла на постель ноги и полезла к нему прямо по электроодеялу. Он обнял ее и притянул к себе на обнаженную грудь.
— Так-то лучше?
Нагнувшись, он поцеловал ее в лоб.
— А теперь, будь добра, расслабься.
— Да, Майлз.
Он казался таким нежным и ласковым, что она и в самом деле расслабилась. Мысли, еще недавно не вызывающие сомнений, вновь показались запутанными.
— Почему ты все время нервничаешь? — прошептал он, поглаживая ей грудь.
— Не знаю. Наверно, просто устала.
Его сильные и нежные ладони, запах чистой кожи и тепло упругого тела действовали на нее подобно наркотику. Кончик языка скользнул ей в ухо, и она закрыла глаза.
— Устала? Но это наилучший повод для того, чтобы улечься в постель, а?
— Пожалуй.
— Звонил Филип. Он уже получил «добро» на гастроли. В следующую субботу мы летим в Питерсберг, затем — Кливленд, Дейтон и еще пара городов, не помню точно. В общем, мы закончим в Чикаго. Всего неделя, но это неплохая разминка…
— Кто это «мы»?
— Роксанна и Филип. Они отправятся со мной.
— Какая любезность со стороны Роксанны.
— Ну разумеется. Мне кажется, тебя не очень волнует эта поездка…
Пола промолчала. Он притянул ее к себе и впился поцелуем в губы, раздвигая губы языком. Почувствовав прикосновение напряженной плоти к телу, она вырвалась.
— Майлз, не сейчас.
— Но почему?
— Пожалуйста… просто, у меня нет настроения… Это было ложью. Пола очень хотела близости, но ее преследовал страх. Майлз начал расстегивать на ней блузку.
— Не говори, что ты этого не хочешь.
— Но это правда.
Выскользнув из его объятий, она уселась на постели, нервно поглядывая на свои ногти.
— Что случилось?
Не глядя на него, она принялась изучать синие с желтым обои, которыми они оклеили стены в прошлом году.
— Майлз, ты не хотел бы развестись со мной?
— Ну еще бы, судя по тому, как я к тебе пристаю…
— Я серьезно.
Молчание. Она тихонько перевела взгляд на него. Лицо его было абсолютно бесстрастным.
— С чего ты решила, что мне нужен развод?
— Роксанна. Думаю, ты ее любишь, и не хочу вам мешать.
Он взял ее за руку. Непроизвольно она попыталась выдернуть ее, затем поддалась.
— Ты боишься меня, не так ли?
— Вовсе нет. Почему я должна тебя бояться?
Он снова притянул ее к себе. Она не сопротивлялась.
— Потому что ты по-прежнему одержима безумной идеей, будто я — это Дункан Эли.
Щека Полы уже покоилась на его груди и он продолжал расстегивать блузку.
— Я уже не думаю об этом. Честно.
В глазах его мелькнули насмешливые искорки.
— Вот уж не верю…
Он снял с нее блузку, затем лифчик. Наклонившись впился в обнаженную грудь губами. Их прикосновения пробудили в ней первобытную, всепоглощающую страсть. Может, она и в самом деле не верила в это. Видит Бог, она и не хотела поверить. Разве можно испытывать страсть к человеку, которого считаешь в душе убийцей?