Он принес последнюю бутылку вина и наполнил бокалы.
* * *За кофе Дункан вновь заговорил о Сиднее Рэймонте:
— Каждый год я устраиваю дома новогоднюю вечеринку. Терпеть не могу встречать Новый год где-либо вне дома — слишком много пьяных — поэтому я приглашаю гостей к себе. В общем, Сидней с женой будут у меня; почему бы не придти и вам обоим? В крайнем случае, это знакомство не помешает.
Майлз посмотрел на жену и по ее нахмуренным бровям понял, что она не согласна. Она перевел взгляд на Дункана.
— Мы с удовольствием придем.
— Отлично. Вы знаете «Итальянский концерт» Баха?
— Когда-то знал.
— Посмотрите партитуру. Мы сыграем его, чтобы повлиять на Сиднея. Он любит Баха.
— Но… — вырвалось у Полы, однако она тотчас смолкла. Дункан глянул на нее и улыбнулся. Две почти догоревшие свечи освещали его морщинистое лицо снизу, придавая ему зловещее выражение.
— В чем дело, дорогая? У вас другие планы на Новый год?
— Нет, просто… — Ей хотелось крикнуть: «Оставьте нас в покое!», но вместо этого она выразила сомнение насчет того, сможет ли найти няню:
— Сделать это на праздник будет сложно.
Дункан рассмеялся:
— Снова няни! Иногда мне кажется, что они покоряют весь мир.
— Покоряют? — возразил Майлз. — Да они уже покорили. Но у нас еще есть время, и я уверен — мы сможет раздобыть няню среди студентов университета, если не сможет придти наша Анжелотти.
— Хорошо. Итак, решено. Будет много шампанского, икры и музыки. Гарантирую прекрасный отдых. Что ж, ужин чертовски удачен — не боюсь в этом признаться. Вероятно, вы уже заметили, что я не в ладах со скромностью.
«Если ты хороший пастух, смело играй на своей дудке» такова моя поговорка. Ибо никто не сыграет на ней лучше тебя — верно?
* * *После ухода гостя, Майлз набросился на жену:
— Что это на тебя, черт побери, нашло? Она мыла посуду в маленькой раковине.
— Не думаю, чтобы на меня что-то нашло.
— Перестань. За весь вечер ты и пары слов не сказала. И явно дала понять, что не желаешь идти к нему на Новый год — у тебя это будто на лбу выжжено. В чем дело?
Пола осторожно сложила тарелки Веджвудского сервиза, оставшегося от бабушки.
— Просто я не понимаю, чего он добивается, и меня это беспокоит, — Кто говорит, будто он чего-то добивается?
— Я. Я не верю, что человек с положением Дункана Эли вдруг может заинтересоваться людьми нашего типа. Это бессмыслица!
— А тебе не приходило в голову, что мы могли ему понравиться?
— С какой стати? Мы вдвое моложе, более того — мы ничтожества. Для чего приглашать нас в свое маленькое очаровательное общество знаменитостей и всячески ублажать? Ты слышал, как он проповедовал эгоизм…
— Он сказал: «Первая обязанность — перед самим собой».
— Это означает эгоистичность. Он — эгоист, хотя и пытается как-то маскироваться. Так почему же ему выгодно нас ублажать? Не верю, что из-за нашего остроумия, обаяния, таланта и прочих достоинств. Ведь по сути дела, мы не настолько обаятельны. И зачем он нас изучает? А именно этим он и занимается, задавая миллионы вопросов и буквально залезая в ящики стола. Зачем?
— Потому что знает, что у нас — ключ к секретному пентагоновскому шифру.
— Перестань шутить!
— Перестань сама. Он симпатизирует нам, вот и все! Для чего поднимать суматоху?
Подойдя к Майлзу, Пола положила ему на плечи руки.
— Эй, у тебя мокрые ладони…
— Знаю. Все равно, поцелуй меня.
Он повиновался. Она уселась к нему на колени.
— Извини. Может, я и создаю суматоху из ничего. Но у меня от него мурашки бегают.
— Мурашки и Дункан эли — несовместимы.
— Для меня — напротив.
— Ладно, пусть будут мурашки. Он — Дракула. И хочет крови.
— Если брать в расчет его болтовню о предпочтении секса в романах, возможно, он хочет заполучить наши тела. Мое или твое.
— Вижу он совсем задурил тебе голову, — тихо присвистнул Майлз.
— По крайней мере, в этом случае все бы прояснилось, не так ли?
— Допустим, он охотится за тобой, но при чем здесь я? Ха-ха. У Дункана была репутация одного из самых бойких юбочников. Может, сейчас он уже растерял свою прыть, но все еще любит девушек.
— Ну хорошо, а как насчет Роксанны? Держу пари, она не прочь заманить тебя в свои сети.