— Ваше имя кажется мне знакомым, — произнес он, усаживаясь за стол. — Это не вы написали статью о Дункане Эли в «Таймсе» за прошлый месяц?
— Ее написал мой муж.
— На мой взгляд, очень хорошая работа. Дункан был весьма необычным человеком. Вы когда-нибудь с ним встречались?
— Да. Примерно, за два месяца до его смерти, когда муж брал у него интервью для статьи.
С минуту оба помолчали. Он явно ожидал, пока она сообщит о цели своего появления. Пола отчаянно придумывала наилучшее вступление для «личного вопроса».
–..Мистер де Ланкрэ, — сказала она наконец, — придя к вам я чувствую себя несколько глупо. Но на прошлой неделе умерла моя дочь…
— Примите мои соболезнования, — прервал он сочувственно.
— Она внезапно заболела и через сутки скончалась. Врачи не уверены в том, что именно ее убило, но…
«Боже, — подумала она, — как же мне сформулировать, зачем я здесь?»
— Но мне кажется, что мой муж и ваша бывшая жена некоторым образом имеют к этому отношение.
Теперь дружелюбие и вежливость менеджера нью-йоркского яхт-клуба сменились истинным изумлением.
— Простите, миссис Кларксон, но я не совсем понимаю. Какое именно отношение?
Она беспомощно махнула рукой.
— Я не уверена. Поэтому и решила вас навестить. Я думала, что вы сможете о чем-то рассказать…
«Прекрати, — приказала она себе. — Ты начинаешь волноваться, а затем расплачешься и покажешься дурой. Успокойся. Будь рассудительной. Не позволяй ему принять тебя за глупую психопатку. Расскажи обо всем медленно и четко».
Так она и сделала. Рассказала ему о встрече с Дунканом, о перемене в Майлзе после смерти старика, о чудесной метаморфозе в его игре и его решении попробовать себя в концертной карьере.
— Концертная карьера? Как у Дункана?
— В точности, как у Дункана. Муж начинал пианистом, но не добился успехов. Дункан поощрил его попытку заняться карьерой музыканта вновь и даже завещал ему пятьдесят тысяч долларов в качестве помощи. А теперь Роксанна и Филип Розен устроили для него вечер-дебют в Карнеги-холле, в следующую субботу, и мне кажется, он добьется большого успеха.
Она смолкла. Ланкрэ сохранял вежливость, но она видела, что он сбит с толку.
— Не совсем понимаю, при чем здесь ваша дочь. Или же я сам, — признался он.
Подавляя нервозность, она сжала пальцы в кулаки.
— Когда вы были женаты на Роксанне, не встречался ли вам молодой человек в черной шляпе дерби?
В его глазах действительно мелькнула искорка понимания, или ей это показалось?
— Боюсь, нет. А почему вы о этом спрашиваете?
— Потому что этот человек — кем бы он ни был — как-то связан с моим мужем и Роксанной и…
Боже, он думает, что я сошла с ума! Наверняка думает!
— Вы не замечали за Роксанной каких-либо странностей? Какой-то скрытности или — хитрости?
Теперь голубые глаза похолодели, а лицо стало почти отчужденным.
— Извините, миссис Кларксон, но пожалуй, я не смогу быть вам полезен.
— Я понимаю, что не имею права спрашивать у вас о подобных вещах, но я должна знать! Ведь могли же вы заметить хоть что-нибудь!
Он встал.
— Кажется, дальнейший разговор не пойдет нам на пользу.
— Роксанна и Дункан… не были сатанистами? — вырвалось у нее.
С минуту, он пристально смотрел на нее, затем щелкнул кнопкой интеркома.
— Миссис Дэйли? Миссис Кларксон нас покидает.
— Да, мистер де Ланкрэ.
Пола поднялась, чувствуя себя крайне неловко.
— Извините, — попросила она. — Знаю, о чем вы могли подумать, но мне необходимо было это сделать.
Он промолчал. Пытаясь казаться спокойной, она подошла к двери и секретарша распахнула ее. Пола обернулась.
— Благодарю за потраченное время, — мягко сказала она.