И тут раздался еще один пронзительный вопль.
Ударившаяся о каменный пол, задыхающаяся под тяжестью Эадульфа — это он закрыл ее собой от смертоносного ножа, — Фидельма все же узнала этот голос.
Кричал Агато, стоявший прямо позади нее. Нож Гвид торчал из его плеча, и кровь лилась на рясу. Он стоял, глядя на рукоять и не веря собственным глазам. Потом начал стонать и всхлипывать.
Гвид бросилась к двери, но великан Освиу оказался там раньше ее. Он обхватил руками сопротивляющуюся женщину. Гвид была сильна, так сильна, что Освиу оказался отброшен назад, и ему пришлось выхватить меч, чтобы удерживать на расстоянии эту разъяренную фурию, пока он громко звал стражу. Два королевских воина с трудом вытащили вопящую женщину из комнаты. Освиу приказал посадить ее под замок и хорошенько стеречь.
Король постоял немного, с грустью глядя на красные царапины на своем плече, там, где Гвид впилась ногтями в его тело. Потом Освиу подошел к Фидельме, которой Эадульф помог подняться на ноги.
— Здесь многое требует объяснений, сестра, — сказал он и добавил участливо: — Ты не ранена?
Эадульф протянул Фидельме кубок вина.
Она отстранила кубок.
— Ранен Агато.
Все повернулись к нему. Сестра Ательсвит уже была рядом, пытаясь остановить кровь.
Теперь Агато смеялся, хотя нож по-прежнему торчал у него в плече и одежда намокла от крови. Он пел своим пронзительным голосом:
— Кто, кроме богов, может прожить без боли?
— Я отведу его к нашему лекарю, брату Эдгару, — предложила сестра Ательсвит.
— Отведи, — согласилась Фидельма с грустной улыбкой. — Брат Эдгар, возможно, сумеет уврачевать ножевую рану, но боюсь, мало что сможет сделать, чтобы исцелить разум этого несчастного.
Старая domina вывела Агато за дверь, и Фидельма повернулась к оставшимся и поморщилась.
— Я не учла, сколь сильна и стремительна сестра Гвид, — проговорила она, словно извиняясь. — Я никак не думала, что она ответит насилием.
Настоятельница Аббе мрачно посмотрела на нее.
— Верно ли, что ты утверждаешь, будто все эти ужасные убийства были совершены одной сестрой Гвид?
— Именно это я и утверждаю, — подтвердила Фидельма. — Сестра Гвид уже признала свою вину.
— Воистину, — согласилась настоятельница Хильда. Лицо ее все еще хранило изумление. — Но чтобы женщина… обладала такой силой!..
Фидельма глянула на Эадульфа и улыбнулась:
— Теперь я выпью это вино.
Встревоженный брат подал ей кубок. Она осушила его и вернула.
— Я знала, что сестра Гвид обожает Этайн, она даже прихорашивалась, когда была рядом с ней. Я ошиблась, подумав, что она искала дружбы с Этайн из одного лишь благоговейного почитания. Все мы задним умом крепки. Гвид обучалась под руководством Этайн в Эмли. Этайн стала предметом поклонения для Гвид, одинокой, несчастной девушки, которая, кстати, прожила пять лет рабыней в этом королевстве, вырванная из своей страны еще девочкой.
Очевидно, Гвид огорчилась, когда Этайн уехала из Эмли в Кильдар. Она не могла отправиться за ней, потому что должна была остаться в своей обители еще на месяц. Когда она смогла поехать за Этайн, оказалось, что Этайн едет в Нортумбрию, чтобы принять участие в этом диспуте. Поэтому она отправилась из Ирландии на Иону.
Там-то, на Ионе, я и встретила Гвид, и она объявила себя секретарем Этайн, дабы поехать к ней в Стренескальк.
Но признаки того, что происходит на самом деле, были все это время у меня перед глазами. Когда я встретилась с Этайн, она как будто сомневалась, признать ли Гвид своим секретарем. Ательнот отметил, что Гвид последовала сюда за Этайн не потому, что Этайн послала за ней, но по собственному почину. Он решил, что Этайн дала Гвид, когда та приехала, эту работу из жалости. Естественно, он не входил в подробности, объясняя, откуда ему это известно, потому что не хотел открывать свои отношения с Этайн.
Но это было подтверждено Сиксвульфом, который был секретарем Вилфрида. Он прямо сказал мне, что Гвид не была на самом деле доверенным лицом Этайн и не была посвящена в переговоры, которые Вилфрид вел с Этайн. Мы все так ужаснулись, узнав об этих переговорах, что забыли о главном.
Фидельма замолчала. Она налила себе еще вина в кубок и задумчиво отпила глоток.
— У Гвид развилось противоестественное преклонение перед Этайн, страсть, на которую Этайн никогда не смогла бы ответить. И Этайн намекнула мне на это, но я не поняла. Она сказала, что Гвид хорошо изучила греческий, но проводила больше времени, восхищаясь стихами Сафо, чем толкуя Евангелия. Зная греческий, я должна была сразу же понять истинный смысл этого замечания.