— Ты хочешь сказать, что они используют души вместо топлива, типа дешевая замена бензина?
— Ну, так-то ни фига не дешевая. Но да, ты правильно понял, души действительно служат топливом. Но там тоже есть много нюансов. Например, чем сильнее душа и чем выше настроен техно-некромантом расход энергии души, тем сильнее получается механизм, да и сразу может обладать целым рядом навыков и умений…
— Охренеть… это же можно наловить душ всяких там кроликов и запитать всю технику в домах.
— Э, нет… Во-первых, даже и не думай про развитие любого направления некромантии! Души есть только у разумных, у существ Системы нет души! И еще ты, видно, прослушал, что душа от такого полностью разрушается. Считай, ты лишишь разумного возможности воскреснуть, если сделал достаточный запас энергии у своего бога, а если даже нет, и умер он окончательно, ты лишишь его возможности переродиться.
— Переродиться как ты?
— Нет, при перерождении сохраняется только десять процентов твоей былой мощи и памяти. И то получить ты ее можешь только после активации интерфейса. Но даже так уничтожение чужой души является самым страшным преступлением в «Элириуме»… Эм… Точнее, являлось.
— Ладно, не буду думать в этом направлении. — Меня аж передернуло от мысли, что кто-то мог использовать души моих родителей вместо батарейки. — Но почему ты сказал, что наставник из тебя не ахти?
— Да тут все просто, моя душа распалась на множество осколков. А Система, похоже, загнала в это тело самый большой из этих осколков. — Подойдя к подоконнику, хомяк, подпрыгнув, забрался на него и уселся, свесив лапы. — Поэтому в моих знаниях и памяти есть огромные пробелы. Также я абсолютно незнаком с этим миром и населяющими его существами. Несмотря на то, что основные условности и законы Системы должны были остаться теми же, что и на моей памяти, все остальное так же ново для меня, как и для тебя, — развел он лапами в стороны. — Ну и самое главное — я был всего лишь обычным военнослужащим, даже не офицером. Так что знаний у меня не так уж и много было, даже при жизни.
— Думаю, больше, чем у меня. Чем-то же регулировалась Система, когда всучила тебя в мое распоряжение.
— Нууу… Это, конечно, прискорбно признавать, но подозреваю, что у нее просто больше некого было выделить в наставники. Надеюсь, хоть Академию удалось спасти, там лучшие из лучших над защитой работали.
— Ты про Системную Академию? — уточнил я. — Думаю, ее спасли, а то я приглашение туда получил, не думаю, что меня бы приглашали в уничтоженное место.
— Опа-па! — Хомяк, спрыгнув с подоконника, обошел меня по кругу, рассматривая. — Чем, интересно, ты заслужил такую благосклонность Системы? Наставника тебе дали, пускай и такого убогого, как я, да еще и в качестве питомца, в Академию пригласили. Может, еще парочка сюрпризов найдется?
— Посмотрим, сначала нужно понять, насколько тебе можно доверять. А потом уже будем думать, какие секреты можно озвучивать.
— Это правильно! Кстати, там вроде разговор прекратился, — пошевелил мохнатый ушами, направив их в сторону кабинета, — и сюда уже идет твой от… эм… опекун?
— Это мой крестный, и да, он мой опекун.
На этом мы замолчали, потому что из раскрывшейся двери вышел крестный и, переведя взгляд с меня на хомяка и обратно, жестом приказал следовать за ним. Только когда мы спустились на первый этаж, остановившись возле главного входа в школу, крестный заговорил:
— Ну ты, тикурила, блин, даешь! В общем, договорился я со Степановной, что ты летом месяц будешь отрабатывать свою вину на общественно-полезных работах в школе.
— Да что я такого сделал? — Моему возмущению не было предела.
— Ну, можешь вместо этого пообщаться с полицией по заявлению директора о множественном единовременном домогательстве и склонению к разврату группы поддержки в полном составе с сопутствующим склонением к зоофилии.
— ЧЕГО? ОНА ЧТО, ТАМ СОВСЕМ С УМА СОШЛА?
— Нет, просто тебя, выскочившего из женской раздевалки, видела огромная толпа учеников. И директор не собирается давать хоть малейший шанс подобному прецеденту.
— Фьють… — присвистнул хомяк. — Блин, надо было пользоваться моментом, пока была возможность.
— Он что, у тебя говорящий? — вскинул брови крестный, смотря на это мохнатое существо.