Пришла ко мне, с порога заявила,
что знает все, что Луцкий ей писал,
мои-де понимает опасенья,
не осуждает долгое молчанье,
а нынче наше время подошло,
я не один и, действуя совместно,
нам ничего не стоит обернуть
на пользу нам и промедленье наше,
и нынешнюю резвую поспешность.
Мол, всё за нас: Общественное мненье,
и люди, и судьба, и даже Панин,
бездействием своим расхолодивший
сторонников, – и кто за ним пойдет
из тех, кого нам надо опасаться?
Семенов
Она тебя пыталась вербовать?
Шаповалов
Едва ли ей казался вероятен
такой итог – скорее, проверяла
намеренья мои, понять давала,
что нам во всех дальнейших наших планах,
какие бы ни были, без нее
не обойтись, она на всё готова
и нас в покое просто не оставит.
Семенов
Насколько Панин в курсе этих дел?
Шаповалов
Я после смерти Луцкого не стал
его тревожить. Без того достался
ему в наследство беспокойный сброд,
который надо было урезонить,
направить к цели, прекратить шатанье.
Я промолчал, ведь призраки живут
не собственною жизнью – нашим страхом
и памятью. А призрак Старика
хотелось мне забвением развеять,
а не своим усердьем напитать.
Пауза.
Об этом разговоре Панин знает.
Семенов
Тебя просил он с нами говорить,
но так, чтоб самому в тени остаться.
Шаповалов
Примерно так.
Семенов
Ну ладно, мы с тобой
проверенные, преданные люди,
но вот зачем ты Гурину открылся?
Тот глуп и ненадежен.
Шаповалов
Слово в слово
я Панину сказал, но он упрям,
и он уверен в преданности Гриши.
Семенов
Ну, с ним мы разберемся, а Ланская…
Шаповалов
Все к одному идет: мне принесли
сегодня списки принятых – и что?
На первом месте там Сергей Берсентьев.
Семенов
Да полно, тот ли?
Шаповалов
Тот. Я проверял.
Мы после смерти Луцкого о нем
забыли думать, но он объявился,
и Егерь поручился за него.
Семенов
Все это странно. Егерь и Берсентьев –
я не пойму, что связывает их.
ИНТЕРМЕДИЯ
Берсентьев
Этой страны
гибель недалека,
тьма обступила.
Высохшая река
времени не дождется
новых больших дождей,
нет и подземных
вод никаких у ней.
Ходики встали,
недвижны, как хмарь-тоска,
если не тронет
маятника рука,
а подтолкнешь чуть
стрелки, поднимешь груз –
тикают нервно,
всяких лишившись уз,
связывавших движенье
времени с ходом их,
бить будут полночь,
будто со слов чужих.
(Оборачивается в сторону хора и Корифея.)
Если начнется
мелочная возня,
забота какая,
ты не буди меня.
Даже и пьяный,
плохо ночами сплю.
Как все погибнет:
сам ли я погублю,
рухнет под весом
собственным в нужный час, –
разницы мало,
как похоронит нас.
СЦЕНА 3
Средняя московская мещанско-интеллигентская квартира. Приличная убогость по всей видимости вполне устраивает хозяйку, которая так и старается подчеркнуть невзрачность обстановки тщательной уборкой и всякой сувенирной продукцией в книжном шкафу.
Арина
Я слышала, ты принят. Поздравляю.
Берсентьев
Я должен бы тебя благодарить:
твои рекомендации в цене
у публики, до подвигов охочей.
Арина
Оставь свой тон. Довольно и на встрече
ты нашутился – Егерь говорил,
что, слушая тебя, едва сдержался.
Берсентьев
Сдержался Егерь, слушая меня,
сдержался я, стараясь с ним не спорить, –
взаимоуваженье наше стоит
твоих рукоплесканий и похвал.
А ежели пенять изволишь мне
на тон, на смех, за шутовской личиной
не видишь сердца пламенного ты –
я удивлен, обижен, ошарашен.
Как не узнать невидимые слезы
за смехом видимым.
Арина
А слезы эти есть?
Берсентьев
Смех точно есть, а значит, будут слезы.
Арина
Ты не серьезен.
Берсентьев
Плох тот заговорщик,
который тих, задумчив и серьезен.
Не шахматы – азартная игра:
что сдали – тем играешь; как придется,
бросаешь карты – вдруг да угадаешь,
дурацкий ход случайно будет в масть
и невзначай спасет твою фортуну.
Примерно так…
Арина
Мы не играем – наша цель ясна
и благородна…
Берсентьев
Да-с, и благородна…
Уволь меня от этих разговоров.