Среди одаренных целители были отдельной кастой. Начиная с того, что у них были свои ранги в иерархии, отличные от наших, и кончая полной неприкосновенностью со стороны всякого.
Да что говорить — древним уложением «Эдикта о судьбах сильномогучих» целителям запрещалось даже вызывать на дуэль. А убийство считалось не только преступлением, но и кощунством, святотатством и каралось медленной мучительной смертью.
Целители обладали рядом уникальных способностей. Помимо того, что могли исцелять раны разной степени тяжести, они еще выступали в роли батареек для других одаренных. Часто играли роль посредников, когда от одного одаренного приходилось переливать силы другому. Эдакий мост жизненных сил.
Каждый магистр имел в ближнем кругу одного, а то и несколько подобных специалистов разных рангов. Высшим званием целителей являлся Кардинал, что равнялось званию магистра. В империи было всего четыре Кардинала, и надеюсь, подрастал пятый.
Будущий Кардинал сейчас суетился вокруг меня и сделал, наверное, уже около десятка совместных фотографий, чтобы немедленно похвастаться ими перед новыми интернет-друзьями.
Когда до нового года оставалось около десяти дней, я заметил разительные изменения в поведении Велимира. Он стал вялым, тревожным и даже каким-то депрессивным. Мог подолгу сидеть на одном месте, уставившись в невидимую точку на стене. Часто смотрел в окно, словно провожая или встречая кого-то.
— Что с тобой? — в один из таких дней спросил я у него. — Ты какой-то меланхоличный.
— Скоро каникулы, — грустно вздохнул он. — Все разъедутся по домам, и ты уедешь. А я останусь. Что я один здесь буду делать?
— Да, — кивнул я. — Уеду, но заберу тебя с собой. Ты ведь поедешь со мной?
— К тебе домой? — оживился мальчик.
— К нам домой, Веля. Теперь мы с тобой вот так, — я сцепил два мизинца и дернул их, словно пытаясь разорвать.
— Йу-ху! — счастливо завопил мальчишка и кинулся ко мне на шею. Знает ведь сорванец, что я не люблю обнимашки.
— Ну все-все, успокойся, — попытался отстранить я его, попутно взглянув на экран коммуникатора. Думал, сейчас позвонить матери и предупредить о пополнении в семье, но заметил полное отсутствие связи. — Веля, а ну-ка глянь на свой комм. Связь есть?
— Не-а, нету, — ответил он через пару секунд. — Что-то не так?
Я выглянул в окно.
Где-то на грани видимости, за решеткой главных ворот, угадывался силуэт военного автомобиля с пулеметным гнездом на крыше. Охранник через металлические прутья о чем-то разговаривал с людьми в форме, находящимися за периметром ограды.
— Только не это, — тревожно произнес я. — Бляха-муха.
Не успел я закончить фразу, как завыл гулкий, пробирающий до мурашек звук сирены. И это был явно не сигнал к отбою.
— Один из сотен, — уклончиво ответил Иванцев. Главноуправляющий Службой Пресечения уместился на том же диване — старом и потертом. — Невелика угроза.
— Первый из сотен, — воздел указательный палец Голицын. — Пока первый.
— В наших силах сделать так, чтобы он оставался единственным. Одного всяко легче контролировать, нежели сотни подобных.
— Что же вы предлагаете, дражайший Матвей Платонович?
— Для начала — не совершать скоропалительных решений. Государю доложить мы всегда успеем. Есть у меня одна идейка, и она связана с событиями не такого далекого прошлого.
— Не поделитесь?
— Вы верите в совпадения, Матвей Игоревич?
— Ну… — замялся Глава Департамента Контроля за Одаренными. — Не сказал бы, что прям сторонник этой теории.
— Тогда как вам такое совпадение: вдруг ниоткуда появляется мальчишка с аномальным восприятием стихии, который оказывается еще и имеет толику силы Древних. А спустя некоторое время открывается Портал, который приносит некую руну, да не ту, которую всеми фибрами души жаждал Щусев, а совершенно противоположную. Как думаете, это может быть совпадением?
— То есть, вы утверждаете, что мальчишка способен обуздать эту руну?
— А более никому она не дастся.
— А Озеров?
— Нет. Иначе он бы не использовал скрипт-камень Плазменного-Зерцала, чтобы отбить клинок из Истинного Льда. Он уже достиг своего предела и выше не поднимется. А вот мальчишка — совсем другое дело.
— Опасное предприятие вы затеяли, Матвей Платонович. Государь вряд ли одобрит подобное.
— А мы ему не скажем, до поры до времени. Вы сами прекрасно знаете ситуацию. Сейчас соблюдается некий паритет, но Совет Родичей уже знает, чем мы завладели, и ждет удара. Наше бездействие будет расценено как слабость.