Если принялись за червя, значит, регулярные войска побеждали и уже разогнали порожденных им монстров.
Это открытие сильно приподняло мне настроение. А когда я увидел движущиеся в сторону академии четыре военных внедорожника и один бронетранспортёр, то и вовсе обрадовался. Даже возгордился собой, ведь мне удалось спасти всех до прихода подкрепления.
Но с червём всё же стоило что-то решать. Если это не только транспорт, но и инкубатор, то он ведь может породить новых тварей. Нам это разве надо? Определенно, нет!
Ледяной шторм, кружащийся вокруг меня в безумном хороводе, вдруг замер, чтобы в несколько секунд начать перестроение. Осколки стягивались друг к другу, словно намагниченные. Далеко в окрест раздался оглушительный треск, который сопровождался возникновением немыслимого по размеру конструкта.
«И всё же меньше, чем ожидал», — оглянул я созданный мною шедевр.
Я выбрал форму копья-гарпуна. С четырёхгранным лезвием и коротким стволом. Идеальная форма для охоты на китов. Правда, я не китобой, а червь не кит, но это условности.
Выстрел. Со свистом, от которого заложило уши, гарпун рванул вперёд. Я целился прямо в его огромную глотку, усеянную несколькими рядами зубов по окружности.
План был прост — накормить выломанными зубами его же хозяина. Скорость полёта гарпуна вполне позволяла проломить все четыре ряда, даже если тварь сожмёт челюсти. И как только лед окажется внутри червя, я собирался немедленно взорвать его. Я уже делал подобное много раз и сейчас даже не сомневался в успехе.
«Не убью, так покалечу», — в предвкушении думал я.
Так и случилось, с той маленькой разницей, что Червь сам подставил пасть навстречу летящему гарпуну. Он словно даже был рад этому. Удар!
Огромное тело червя дернулось, но инерция удара быстро угасла. Она была мгновенно распределена по всей длине массивной туши. Зубы, как и плоть, разлетелись по сторонам, но червя это не смутило. Он тут же начал совершать глотательные движения. Ледяной гарпун раскрошило жерновами внутренних рядов зубастой глотки. Я послал команду к взрыву… и ничего.
Чудовищная аура червя мгновенно погасила восприятие изнутри. Я больше не чувствовал тот лед. Я его потерял. Тварь его просто сожрала.
Первое время я даже растерялся, но растерянность быстро сменилась гневом. Гнев подтолкнул разум к размышлению.
Требовалось новое оружие, но где его взять?
Я оглянулся вокруг. Снега было в избытке, но это был снег, а мне нужен был готовый лед, чтобы не тратить слишком много сил. Не своих, между прочим.
На всякий случай взглянул на шкалу. Ничего не поменялось, она всё ещё была полна и светилась от концентрации. Ещё бы. Шестьсот студентов и сотня преподавателей. Колоссальные силы, даже если все одарённые лишь слабенькие по своей сути. Но количество в данном случае преобразовывалось в качество.
«Что ж», — я закрыл глаза, усиливая концентрацию до максимума. — «Вот он!»
— ПРОСНИСЬ! — выкрикнул я. — И ПОМОГИ!
Магистр Вехнев Семен Ярославович был донельзя горд собой. Ещё бы, утер нос выскочкам Юрцевых и даже гранд-магистру Смолину.
Не потратив ни единого скрипт-камня, но разрядив два кристалла-Векс, Юрцеву удалось совершить невозможное. Правда, пришлось полностью выжать лекарей сопровождения и шесть «батареек».
«Великолепно!» — ликовал Вехнев.
Редкий дар, которым он обладал, считался идеальным оружием против малых групп врага и одиночных целей, но сегодня магистр по прозвищу Ярило доказал обратное. И даже то, что битва состоялась ночью, лишь только усиливало послевкусие триумфа.
«Вся империя увидит, что я сильнейший. Да что там империя? Весь мир!»
Ещё раз взглянув на валяющиеся «батарейки» и лекарей, которые уже пускали пену изо рта в наркотическом угаре, Вехнев готовил очередной удар по гигантскому червю.
Он концентрировал энергию света, исходящего от сияющей арки портала. Он собирал его по крупицам от вспышек взрывов, от светящейся в ночном небе Луны и даже с отблеска снега.
Сил уже не было, но были резервы. Последний кристалл-Векс, который и даст магистру энергию для последнего и ошеломляющего удара.
Находившиеся где-то на поле боя магистры уже выдохлись и разрядили свою свиту. Вехнев чувствовал колебания дара, они практически сошли на нет. Лишь только редкие и никчемные попытки слабых одарённых всё ещё отзывались ощущениями на грани чувствительности.