— Тоже. И раз уж мы будем жить вместе, давай сразу кое-что проясним, — я начал перечислять. — Не сорить, вещи не разбрасывать. В душевой за собой протирать. Унитаз смывать. И мои вещи не трогать. Все уяснил?
— Нууу… — замялся он.
— Из графина в мгновение выпорхнула вся вода, выбивая со звоном крышку. Еще на лету она разделилась и перешла в форму льда. Две ледяные стрелы, медленно покачиваясь в воздухе взад-вперед, острием уставились в моего нового соседа.
— Все уяснил? — уже строже повторил я.
— Ух-ты!!! — раздался восторженный вопль немедленно вскочившего с кровати ребенка. — Как круто! А можно потрогать? А как ты это сделал? А меня научишь?
Я закрыл лицо руками. Да уж, легко не будет
Глава 3
Зато у меня появился друг.
Сказано с претензией, но какой есть. Появился человек, который готов со мной общаться, сидеть за одним столом во время трапезы и даже иногда гулять. Хотя последнее я предпочитал делать без него. Слишком он был суетливым, любопытным и болтливым пацаном. Ни минуты не молчал.
А еще он был очень наивным. Кажется, даже наивнее меня в его возрасте. Но мне откровенно повезло. Во время подросткового возраста, когда формирование матрицы характера у человека уже практически подходит к концу, жизнь свела меня с нужными людьми. Я подчерпнул много от них, сперва сам того не замечая, но со временем все чаще улавливал в себе эти изменения.
Но странно другое — что при таком полунищенском образе жизни, будучи часто битым сельскими мальчишками и с издевками старших, Веля оставался чистым и искренним. Он не стал озлобленным на весь мир замкнутым ребенком, ненавидящим всех людей, а оставался добрым, веселым и открытым. Воистину, дар влияет на характер человека. На его духовный мир.
Мой характер подобен воде — изменчив и гибок, способен принимать любую форму. Сначала это ровная гладь, тихая и безмятежная, переливающаяся под солнечным светом. Но потревожь — и поднимутся волны — яростные и неукротимые, сметающие все на своем пути.
Но Велимир был целителем. И смею предположить, что он сильный, раз его определили в Академию. Утверждаю это на собственном опыте.
Так вот, быть может, Веля не сломался только из-за своего дара. Он не окрысился, как многие дети с неблагополучной судьбой. Дар целителя само по себе чудо-расчудесное — редкий и востребованный. И кто знает, как он способен влиять на характер человека?
Я водил нового друга к Енисею, думал, что он проникнется его величием и неторопливым течением, посидит на бережке, помедитирует, наконец. Успокоится и не будет доставать меня хотя бы денек.
— Ну, речка, — пожал он плечами. — Большая.
— Ясно все с тобой, — махнул я рукой. — Пошли обратно.
Батюшку-Енисея я чувствовал уже и на территории Академии. То ли мое непомерно возросшее восприятие уже позволяло, то ли что-то произошло в прошлый раз, и я заглянул куда не следовало. Или наоборот — следовало. Мне уже не было смысла ходить к берегу, но хотелось просто смотреть на воду. Смотреть и чувствовать ее в непосредственной близости.
Рассказывать про себя мальчик сперва стеснялся, но со временем, то ли привык ко мне, уже считая близким человеком, то ли просто начал доверять, но я узнал его историю где-то на третий-четвертый день после его подселения.
Пацана звали Усков Велимир Борисович, десяти с половиной лет отроду. Родителей своих он не помнил, а воспитывали его бабка с дедом. Года четыре назад помер дед, а меньше года назад и бабка отправилась следом. Приютил мальчонку местный священник, который и углядел в деяниях мальчика поразительные вещи. Веля тащил домой сперва букашек, да таракашек, а после и кошек с собаками. И все бы ничего, этим балуются все дети. Но Веля был не из всех. Он специально отыскивал особей раненных и больных, словно чувствовал, где они, и знал, как им помочь.
И ведь помогал. Не всем, но многим. За что часто был бит соседскими ребятами, науськанными родителями, дома которых были рядом с сельской церковью, возле которой уже обитало огромное количество собак и кошек. Благодарные животные не особо торопились покидать место спасения и наверняка устраивали частые потасовки между собой — с воем и лаем, шипением, выпущенными когтями и растопыренными усами. Это должно было сильно нервировать жителей близлежащих дворов.
— Хорошо, пусть так, — я был немного озадачен его рассказом. — Теперь что получается, ты ветеринар? Или людей тоже можешь лечить?