Принять решение оказалось гораздо проще чем воплотить его в жизнь. Даже материализованный стилет из плазма-льда с некоторым трудом отделил костяные клыки от туши мертвого секача, что навело меня на очень плохие мысли.
«Значит Истинный Лед не супер-оружие против всех подряд» — сделал я неприятный вывод — «Плоть пробивает, но кости с трудом».
Тем не менее, мне удалось отсечь бивни монстра, и сильно порадовало что они влезли в скрипт-хранилище — каждый клык в отдельную клеточку, настолько они были большие и тяжелые.
«Если эта кость ничего не стоит, тогда повешу их в своей комнате как трофей, когда вернусь домой».
С остальных туш убитого семейства я брать ничего не стал. Навыками свежевания не владел, поэтому время терять смысла не имело. Потратив около пятнадцати минут на завтрак, и проверку снаряжения я двинулся дальше, сверяясь с компасом и собственными ощущениями.
По-хорошему, стоило бы скинуть координаты этого места Симе, чтобы он с отрядом выпотрошил кабанье семейство до основания, но я уже давно вышел из зоны покрытия связи. Так что не судьба.
По пути я развивал новообретенную способность сканирования местности, и она заметно прогрессировала. Сейчас я отчетливо чувствовал любое движение в радиусе пятидесяти метров вокруг себя, или около сотни, но с размытой картинкой.
Лес изобиловал жизнью. Вокруг было полно насекомых, змей и каких-то небольших юрких животных снующих между ветвями деревьев. Возможно белки. Измененные, естественно, другие тут не выживут.
Пару раз по пути попадались растения, которые используются алхимиками для изготовления эликсиров, но я даже не нагибался за ними. Копеечные. Чего не скажешь о корне измененного женьшеня, на который я наткнулся спустя три часа как вышел от места ночевки.
Обычный женьшень здесь тоже встречался — невысокое растение, ютящееся в тени вековых деревьев, но измененный — совсем другое дело. Он имел не белые цветы, а фиолетовые, и непрерывно цвел с начала марта до глубокой осени. Тем себя и выдавал. По слухам, в месте произрастания измененного женьшеня всегда обитало такое же животное, которое подъедало листья и цветы, но сканирование опасности не выявило.
Неожиданную находку следовало вырыть. За грамм корня, в зависимости от его возраста, можно было выручить до пятнадцати рублей. Очень приятная добыча. В руках тут же появился рунный шест, которым я намеревался выкорчевывать растение. Оставлять такое добро просто глупо. Именно оно использовалось в приготовлении Слезы Жизни и еще нескольких сильных эликсиров, связанных с регенерацией организма и жизненных сил.
Пару раз воткнув посох в землю, меня вдруг осенила идея. В основании шеста сформировалось вода, принимая форму острой саперской лопаты, секунда и поверхностное натяжение делает воду «тугой».
Восхитившись своей смекалке, я двумя копками достал из-под земли ценную добычу. Корешок оказался небольшим, граммов тридцать и не шибко старым. Судя по бежевому цвету — ему было около трех-четырех лет отроду. Неплохой экземпляр, уйдет рубля три-пять за грамм. Тот же Прохорыч, думаю заберет с руками.
Я так увлекся раскопками что чуть было не проморгал атаку стража — той самой твари что должна обитать возле растения оберегая его и изредка подъедая листья и цветы. Для измененных существ такой женьшень был чем-то вроде наркотика-стимулятора. Он заживлял раны и дарил чувство насыщения в голодные времена.
Среагировал скорее на автомате, выставил шест навстречу чему-то мелькнувшему в поле бокового зрения.
«Мать моя!» — промелькнула мысль, скорее удивленная нежели испуганная — «Обезьяна в Тайге!»
Существо, бросившееся на меня сверху более всего, походило на среднего размера орангутанга, такого же рыжего с длинными конечностями, оканчивающиеся внушительными когтями.
Удар твари был сильным, но выставленный посох с честью принял его на себя. Когти твари издали звон встретившись с руническим металлом и высекли искры. Заученным движением я крутанул шест. «Тугая вода» еще в полете, из формы лопаты перетекла в листовидный наконечник, который когда-то был на этом древке.
Тварь почти успела отскочить, но оказалась недостаточно проворной. Острие «тугой воды» отсекло ей одну из лап. Она завопила и бросила взгляд на ствол дерева, с которого спрыгнула. Но я не желал оставлять ей шанса на спасение. Шаг вперед, еще один перекрут шеста-копья заканчивающийся замахом и на груди монстра остается рванная рана. Еще замах, за ним другой и третий. Обезьяноподобное существо, которого в этой полосе просто не должно было существовать, окончательно растерялось от моего напора. Вторая лапа, инстинктивно выставленная для защиты, упала на прошлогодний хвойный настил, а спустя секунду по нему покатилась и голова твари, все еще сохранившая испуганный оскал.