-Почему ты меня не боишься? – этот вопрос застал меня врасплох.
-А что должна?
-Конечно нет! – это был слишком твёрдый ответ, чтобы казаться ложью, но сам вопрос не даёт мне покоя.
-Что ты хотел сказать этим?
-Мне не понятно, почему ты меня не боишься, в то время, как тысячная, миллионная армия союзников, врагов, мои войска, да и обычные селяне обходят меня стороной, кличут Дьяволом и не подпускают к детям? А ты просто говоришь со мной, ходишь со мной рядом, позволяешь тебя касаться? – последнее было лишним, потому что, как оказалось я очень стеснительная.
-Как я могу бояться того кем восхищаюсь? – всё это время моего лица не было видна с его стороны, потому что противостоять желанию коснуться его лица было необузданно тяжело поэтому пришлось отвернуться на противоположный бок и чувствовать, как взымается его грудная клетка.
-Лори, ты действительная поразительная девушка – Карлос коснулся моего тела завёрнутого в одеяло и аккуратно, практически невесомо перевернул меня в себе лицом, чтобы я могла видеть, как светятся его глаза цвета рубина.
-Мы оба странные – подтвердила я – ты самый опасный мужчина клана «Святителя теней», да ещё и правая рука Императора, а я нежеланная дочь с болезнью гортани – признавать то, что я Имперских кровей совсем не в радость, но если бы не мой титул, или же тот заветный день, в который мы впервые встретились, я могла бы и не познать – это чудесное чувство нужности и счастья.
32
Карлос:
Ощущать под боком девушку, в которую влюблён тринадцать лет и никогда не мог себе позволить заговорить с ней, коснуться её, или просто взглянуть в её сторону. В нашей Империи к женскому полу относятся с большей серьёзности и опаской, потому что дети – это наследие, а чтобы обрести наследие необходимо стать одним целым с женщиной, которая сумеет выносить и подарить свету дитя. В семье Фрик с давних времён относятся к женщинам, как к разменной монете – это было понятно ещё по нынешней Императрице Аллании, которая оказалось не из робкого десятка, и сумела повести за собой народ и стать единственной женщиной в жизни Императора Сальмона, который души ни чает в своей семье. Что говорить о Мелори? Она не являлась частым гостем светских ужинов, теперь то я знаю почему, всё дело в том, что её семья не обеспечили ей знатного воспитания и манер, который считались азами в светском окружении, в тот день Алания была обязана присутствовать там по просьбе своей старшей сестры, потому что она выходила замуж, и они просто не могли не встретиться. Если бы я только знал, что положу глаз на ребёнка и стану её ночным кошмаром, мороком и преследователем, который на протяжении тринадцати лет был готов отгонять от неё каждого парня или мужчину, который постигнет на её честь и достоинство, но к счастью мне не пришлось вести себя, как последний эгоист, потому что о неприкосновенности младшей дочери позаботился её отец и оставил во дворце в роли измученной и ненужной игрушки, на которую никто не обращал внимание.
-Ты не странная, ты очаровательная девушка, которая достояна лучшего будущего и жизни – признался я.
-Карлос – она произнесла моё имя, словно прямо сейчас случится конец света – не говори так – обычно она шепчет так же, но в этот раз в её шёпоте была печаль, самая настоящая!
-Что не говорить? – я действительно не понял, что же я не так сказал.
-Комплименты – неужели ей неприятно? Скорее всего, ей не привычно слышать такое в свой адрес, но я научу её принимать действительность и уважать себя, чего бы мне этого не стоило.
-Как я могу не говорить такие слова, когда рядом со мной лежит нечто удивительное и не соизмеримо прекрасное – такое воодушевление и нежность в своём голове я давно не слышал.
-Если ты продолжишь такое говорить, то мне будет больно – её лицо покраснело до ушей, что свидетельствует о том, что она засмущалась, а не посчитала сказанное мной пустой болтовнёй, но её глаза говорили о том, что ей действительно больно и жутко неловко.
-Лори, будь честна со мной, ты считаешь всё это ошибкой? Я сделала тебе больно?
-Карлос – это беззвучный вздох не был началом чего-то хорошего, я насторожился тем, что могу услышать от неё, потому что если она потребует развод или скажет, что была не в себе, то я отпущу её, но сгину заживо, потому что даруя ей свободу, я стану узником собственного чувства – ты нужен мне ни как союзник или верный воин.