Одержим тобой
Тата Чепурнова
Молодежная проза
Романтическая эротика
В тексте есть: одержимость, живые герои, эмоционально
Ограничение: 18+
— Ты болен, Арчи, — я не успела отдернуть руку, ледяные пальцы плотным кольцом легли на запястья.
Без промедления он нервно дёрнул на себя. Не удержавшись на ногах, я рухнула на Артёма сверху, почувствовав даже сквозь плотное одеяло крепкое тело, охваченное жаром.
— Нет, Лика. Я одержим… тобой! — хрипло простонал Артём, оставив обжигающий след на губах. Признание вышло искренним и горьким, царапающим незажившую рану на сердце. — И ты об этом прекрасно знаешь.
Пролог
Ему была нужна я.
Всегда и везде.
Возражений он не принимал.
Отказы игнорировал, но с особой
жадностью питался моими эмоциями
и правом единоличного обладания телом.
А я продолжала его любить,
как никогда ДО,
как никого ПОСЛЕ.
Арчи спал беспокойно, хмурился, что-то изредка нашептывал. Сухие губы, не потерявшие из-за внезапного недуга всей соблазнительности, едва шевелились, будто в безмолвной молитве. А сам Арчи иногда судорожно вздрагивал всем телом.
Беспокойство за него нарастало, как и совестливые уколы за проведенную ночь. Слишком жаркую, откровенную, как когда-то иссушающую изнутри.
Но отбросив позднее сожаление, я бесшумно подошла к кровати. Оставшись в тени, продолжила украдкой смотреть на мужественные черты лица. Знакомые. До сих пор любимые и находящие в моем сердце отклик.
Полноватые, чётко очерченные губы, только они умели целовать до помутнения сознания. Волевой подбородок, покрытый лёгкой щетиной. Серебристая штанга дерзко поблескивала в проколотой брови. До неё хотелось дотронуться, как бывало не раз, ощутить холод металла и твердость шариков на концах серьги.
Но вскользь коснувшись брови, почувствовала даже на расстоянии исходящий от кожи жар.
Лоб Арчи буквально пылал, а раскрасневшиеся щеки, как маячки сигнализировали о повышенной температуре. Я только сейчас заметила, как его било ознобом, а подступившая лихорадка выкручивала мышцы.
Арчи ожидаемо проснулся от моего лёгкого прикосновения. Сонно взглянул мутным взглядом, сосредотачиваясь скорее не на моём лице, а на руке, которую я прижимала ко лбу.
— Ты болен, Арчи, — я не успела отдернуть руку, ледяные пальцы плотным кольцом легли на запястья.
Без промедления он нервно дёрнул на себя. Не удержавшись на ногах, я рухнула на Арчи сверху, почувствовав даже сквозь плотное одеяло крепкое тело, охваченное жаром.
— Нет, Лика. Я одержим… тобой! — хрипло простонал, оставив обжигающий след на губах. Признание вышло искренним и горьким, царапающим незажившую рану на сердце. — И ты об этом прекрасно знаешь.
В этом он был прав. Я знала, что его чувства всегда граничили с безумством. А поведение и вовсе часто выходило из-под контроля.
Ему была нужна я. Всегда и везде.
А я продолжала его любить, как никогда ДО, как никого ПОСЛЕ.
Возражений он не принимал, отказы игнорировал, но с особой жадностью питался моими эмоциями и правом единоличного обладания тела.
Вот и сейчас, оставляя поцелуи на запястьях, он словно клеймил меня, при этом пожирая глазами. Я же, обеспокоенная состоянием его здоровья, впадала в панику.
Испарина поблескивала на лбу Арчи, а нездоровая поволока в глазах выдавала не то крайнюю степень болезни, не то дикую одержимость. Любой этот признак не сулил ничего хорошего в вынужденной изоляции.
В наличие имелась скудная аптечка, но даже в ней я не отыскала ни обезболивающих, ни жаропонижающих средств.
А навязчивая эмоциональная зацикленность Арчи на мне, как на единственно нужной ему женщине, усугубляла положение.
Я не смогла ему помочь переболеть ещё тогда, когда сама умирала от переизбытка чувств и сложившихся обстоятельств, что развели нас на долгие месяцы.
Не смогу и сейчас. Ведь случайная встреча снова даст рецидив.
— Арчи, — слишком жалкое моё сопротивление, раззадорило Арчи, словно игра в подчинение помогла ему оправиться от лихорадки, но не от любви. — Я помолвлена.
— Когда меня останавливало наличие у тебя любовников?!
1. Лика
— Андрей Юрьевич, — голос предательски дрогнул, сильней, чем я могла себе представить. Руки, машинально вцепились в узкую лямку сумки, а ноги потеряли под собой почву. — Мы же в ремиссии полгода были. Как так получается, что состояние вернулось?