Не выгнал из своей кровати? Не разбудил? Не отнес в мою комнату?
Не это ли зеленый свет?
Утыкаюсь носом ему в шею и вдыхаю аромат самца. Я балдею от Тимура. От всего его вида. От черных, короткостриженых волос; от темно-серых глаз; от сильных рук, которые сейчас обнимают меня. Я люблю его. Я одержима им.
Решаюсь хотя бы на маленький шаг. Кончиками пальцев аккуратно скольжу по его щеке, задеваю губы, о которых мечтаю не один год, очерчиваю скулу, спускаюсь на шею и позволяю то, чего хотела вчера утром — целую бьющуюся жилку.
Мои руки начинают жить своей жизнью. Прикладываю ладошку к груди Тимура, чувствуя под пальцами твердость мышц. Мне хочется быть еще ближе, хочется ощутить твердость и других его частей. На себе, в себе. Хочу сдаться, быть под ним. Подчиниться, чтобы победить и одарить.
Тимур вздыхает. Его рука скользит с моей талии на попку и меня подтягивают ближе. Да. Еще. Еще ближе.
Я смелею. Ласкаю своего мужчину ладонями, очерчиваю кубики пресса. Но едва мне стоит сдвинуть руку вниз, как Тим ее тут же ловит.
— Что ты творишь? — выдыхает он мне в лоб.
— Решительные действия.
Он молчит и руку не отпускает. Отстраняюсь, чтобы видеть его глаза. Чтобы убедиться, что волк не так равнодушен, как хочет казаться. И да — я сталкиваюсь взглядом с волчьими желтыми глазами.
Тимур отпускает мою руку, чтобы прижать свою к моей щеке. Большим пальцем проводит по моим губам. Смотрит жадно, изголодавшись. Мгновенно оказываюсь лежащей под волком. Именно так, как я и хотела. И моя пара склоняется ко мне, чтобы впервые поцеловать. Но останавливается, вглядываясь в мое лицо. Еще чуть ниже. Я тянусь к нему сама, но не хочу проходить этот путь одна. В этот момент вижу, что волк сдался. Он склоняется к моему лицу снова. Между нашими губами осталось от силы полсантиметра. И когда я подаюсь вперед, Тимур дергается, отстраняясь. Он скатывается с меня, садится спиной, растирая лицо.
Приподнимаюсь на локтях, не зная, что сказать или сделать.
Нас обоих спасает зазвонивший телефон. Тимур хватает трубку, будто спасательный круг.
— Слушаю, — отвечает на звонок, выходя из комнаты.
Меня душат слезы. Да, это уже почти-почти. Мы балансируем на грани. Только вот почему я должна одна толкать нас за нее?
Становится так тошно и горько за себя. Я буквально кидаюсь в объятья парня, как какая-то дешевка предлагаю себя. Но я ему не нужна…
Вскакиваю с кровати и возвращаюсь в свою комнату. Сдираю с тела шелковые тряпки и надеваю самую закрытую одежду из имеющейся. Прежде чем выходить к Тимуру, мне необходимо взять себя в руки. Нельзя показывать, насколько меня задевает его пренебрежение.
— Лада, — открывает дверь спальни Тимур, даже не постучавшись. Благо, что я стою спиной ко входу и бесцельно таращусь в окно. — Мои родители приглашают нас на обед.
— Хорошо, — отвечаю ему.
— Если ты не хочешь, мы не поедем, — дает мне выбор, хотя его по сути и нет. Я вот не могу не любить его, а порой так хочется ненавидеть.
— Все в порядке, — оборачиваюсь к волку, нацепив на лицо улыбку. — Что хочешь на завтрак?
— Лада.
— Приготовлю яичницу, — прерываю волка, не желая обсуждать что-либо. — Я тут купила отличную грудинку. М-м-м, пальчики оближешь.
Прохожу мимо и направляюсь на кухню. Тяжко, но я вытерплю и это, чтобы быть с Тимуром.
***
До поездки к родителям Тимура мы практически с ним не общаемся. У меня нет сил поддерживать беседу, поэтому все попытки волка разговорить меня заканчиваются молчанием.
Зато в гостях приходится изображать идеальную пару и быть говорливой. Да и Тимур не отстает от меня, постоянно держа меня взглядом или прикасаясь. Понимаю, что делается это, чтобы пустить пыль в глаза, но все равно каждый раз жмурюсь от удовольствия.
Что и говорить, под конец субботы я чувствую себя выжатой как лимон. Едва мы отъезжаем от дома родителей, как позволяю себе выдохнуть и отвернуться к окну. Тимур тоже меняется. Пропадает веселость и легкость, с которой мы общались не далее, как полчаса назад.