Цементный пол, когда-то красного цвета, вытерся, и краска осталась только по углам. Темно-синие стены выгорели и покрылись подтеками от сырости. Пластиковое покрытие бара «Формайка», черное с искрой, было сколото, а вдоль всей стены за барной стойкой тянулось затемненное зеркало. Грязные стеклянные полки на зеркале загромождало несметное количество бутылок со спиртным, некоторые из них, с отстающими этикетками, покрывала пыль. Превосходный набор кухонных ножей, с ручками, инкрустированными зеленым камнем, и свирепо-наточенными лезвиями, лежал в открытом подносе с бархатной подложкой и сверкал в свете ламп.
Музыка не играла, что было странно для Французского квартала, как я выяснила ночью. Однако здесь люди беседовали. Десяток разговоров смешивался в воздухе с ароматами еды. Забегаловка восхитительно благоухала пивными испарениями, жиром и морепродуктами, настолько свежими, что все еще чувствовался запах соли и моря.
Чернокожий мужчина за стойкой бара встретил нас накрахмаленным белым жакетом, высоким поварским колпаком и широкой улыбкой. Он похлопал по стойке перед двумя единственными пустыми круглыми табуретами и пододвинул небольшие пластиковые мисочки с острым соусом, кетчупом и соусом тартар. Мы с Джо-Риком уселись на указанные места. Не произнеся ни единого слова, повар принялся накладывать еду в красные пластиковые корзинки, выложенные газетой, чтобы впитывать жир. Он подтолкнул к нам контейнеры с горячими луковыми кольцами, кукурузными лепешками и круглыми жареными шарами размером с мячики для гольфа. Пахло восхитительно.
Я забросила в рот обжигающую лепешку и, проглотив, принялась быстро дышать, пытаясь охладить горящее нёбо и язык. Я замычала от восторга.
— Хорошо, — произнесла я сквозь остроту жареной кукурузной лепешки и пылающие губы. — Лучше, чем хорошо. Чудесно.
Мужчина за стойкой, опять не задав ни одного вопроса, поставил перед нами две кружки янтарного пенистого пива. Я тут же отпила, чтобы остудить рот, и попробовала луковые кольца. Они тоже были жареные, в кляре из пивного теста, и хрустели, как будто сам Господь приготовил их на своей собственной кухне. В конце концов подошла очередь неизвестных жареных мячей. Прокусив корочку, я впилась зубами в наперченную смесь из свиного фарша и риса.
— Острая колбаса, — сказал повар. — Хорошо, да?
— Я просто влюблена, — ответила я, пережевывая. — Если вы не женаты, пожалуйста, считайте это предложением руки и сердца.
Он улыбнулся, выставив на обозрение самые большие белые зубы, которые я когда-либо видела у человека. Лицо его при этом, сморщившись, покрылось глубокими темными бороздами.
— Твоя девчонка, она мне нравится, да, приятель Рики, — сказал он, как мне показалось, с каджунским акцентом, глянул на меня и подмигнул. — Но ты лучше расскажи ей про мою Марлен. Негоже, когда дело кончается тем, что новый посетитель истекает кровью на моем симпатичном чистом полу.
Рик сидел, ухмыляясь, расставив локти на барной стойке, в одной руке держа лепешку, а в другой кружку с пивом. Посмотрев на меня, он прищурил глаза.
— Марлен — его жена. Сто двадцать килограмм ревнивой, опасной женщины.
— И красивой, — добавил повар. — Не забывай, она красивая.
— Обалденно-роскошная, — согласился Рик. — Как расплавленная лава на танцполе. Мужчины стонут от одного взгляда на нее. Но у нее при себе тридцатисантиметровый нож. Она засовывает его в подвязку на бедре.
— И ревнивая, — снова повторил повар, опуская металлический сетчатый контейнер в чан с горячим жиром. Колпак его при этом сдвинулся набок. — Чертовски ревнивая, ага.
— Убила здесь женщину в прошлом году, — сказал Рик, показывая на пол в метре от себя. — Та пыталась с ним флиртовать. Умерла прямо на месте.
Осознав наконец, что они смеются надо мной, я закинула в рот еще одно луковое колечко и, прожевав, спросила:
— Похоронили, наверное, на заднем дворе? В полнолуние? Под песнопения и барабаны?
— Под деревом, — поддакнул повар, смеясь. — Марлен заказала для нее чудесное надгробие в похоронном бюро. На нем написано: «Здесь лежит глупая женщина, которая хотела подурачиться с моим мужем». Он вытер руку и протянул через стойку. — Антуан.
— Джейн, — представилась я, стирая жир с пальцев.
— Антуан никогда не забывает ни лиц, ни клиента, — сказал Рик. — И он знает все, что только можно знать об этом городе.