Горящая стрела угодила точно в цель. Вспыхнуло яркое пламя. Стригой отпрянул, закрывая морду скрюченными пальцами. Огонь тут же перекинулся на сено. Быстро распространяясь, пламя с жадным треском глодало дощатые стены. Твари заметались в реке огня, сбивались в кучи, и ползли наружу под защиту ночи. Падая в грязь, вурдалаки лазали в лужах и выли от боли.
Спасаясь от огня, вампир отступил под защиту колокольной башни, прилегавшей к амбару, и взлетел по узкому лазу вверх. Сивилла выстрелила сквозь пламя и в следующий миг, массивный бронзовый колокол оборвался вниз на голову стригоя.
От жуткого грохота заложило уши, сноп искр взметнулся к небу. Райн закрыл лицо от пламени и бросился вперед.
Вурдалаки отступили. Оглушенные мертвецы ползали по земле, сжимая уродливые головы когтистыми лапами.
Схватив горящую балку Райн с размаху ботнул по колоколу.
- Эй, ты там, жив еще?
Ответом послужил громкий рык, полный боли и злости.
- Слышал когда-нибудь про казнь медным быком? Сдохнуть ты не все равно не можешь, но поверь, когда железо раскалится, приятного будет мало.
Сивилла зашипела, схватившись за голову.
- Что такое?
Перед мысленным взором предстала глухая пещера, где с потолка свисали уродливые, изогнутые, точно сабли, сосульки. У жертвенного камня дрожали немые тени. В тусклом свете факелов Сивилла различила бледные лица вампиров, черные губы что-то шептали, но разобрать слов она не смогла.
- О Боги! – Выдохнула она, освобождаясь от провидения.
Подойдя к колоколу Сивилла пнула его ногой и, присев на корточки, уперлась ладонью в теплый металл.
- Зачем вам Ксиния?
Стригой зарычал и заскреб когтями по внутренней стороне ловушки. От жуткого звука Райна передернуло.
- Отпущу, если скажешь!
- Она уже мертва, - прошипел вампир. – Совсем скоро Повелитель вернется!
Сивилла бросила беспокойный взгляд на Райна.
- Либо говоришь, что задумали, либо мы уходим, а ты до самого утра будешь медленно жариться, словно кабан на вертеле.
- Когда прольется кровь шестерых потомков и печать будет сломлена, погаснет солнце, и Малик придет в мир, чтобы погубить человечество!
- Что еще за Малик? – спросил Райн, нахмурившись.
Несмотря на невыносимый жар, по спине Сивиллы пробежал холодок. Наклонившись к Сивилле, Райн прошептал:
- Колокола святят?
- Откуда мне знать? – пробормотала она, не понимая, к чему клонит напарник.
Просунув под колокол балку, Райн налег с одного конца, и едва лишь в узкую щель просунулась голова стригоя, отпустил.
На землю брызнуло красным. С громким чавканьем кровь била из размозженной башки, заливая пол сарая.
Снаружи раздался громкий вой. Оставшиеся в живых вурдалаки отступили.
- Видимо святят, - пробормотал Райн, помогая Сивилле выбраться наружу.
- И что это было?
- Божья кара, - ответил он, вытирая заляпанное кровью лезвие клинка. Подставив лицо под потоки воды, Райн покачивался в трансе, не обращая внимания на пробегавших мимо тварей – Веселая выдалась ночка.
Сивилла же не могла забыть видение и жуткое предсказание вампира.
- Как думаешь о чем он говорил?
- Понятия не имею. У вампиров нет богов, но, - во взгляде Райна Сивилла уловила тень тревоги, - мы это выясним.
***
Перекрестившись, Райн бережно опустил тело Ксинии в свежевырытую могилу.
- Покойся в мире, дева Ксиния, да хранят тебя боги, - прошептала Сивилла, бросив вниз веточку шиполиста.
- Она любила его, - всхлипнула Милина, сцепив тонкие пальцы на груди.
- Кого его? – Спросила Сивилла.
- Адама Мариско. Два года назад его повесили на площади по приказу короля, и он обратился.
- Вы с Ксинией были близки?
- Как сестры.
- Расскажи мне обо всем, - попросила Сивилла. – Надеюсь, мы спасем ее душу.
***
- Не смотри! – Приказала Милинда, уводя Ксинию подальше от площади, где третий день на висельнице болталось тело ее возлюбленного.
Ксиния отвернулась, пряча заплаканные глаза, а Милинда бросила взгляд украдкой и едва не закричала, когда Адам поднял голову и посмотрел на нее в упор горящими, как у кошки, глазами.
- Поторопимся! – Воскликнула Милинда, проскользнув в переулок.
- Я… не могу! – Задохнулась от быстрого бега Ксиния, но Милинда и не думала останавливаться. Лишь добравшись до дома Ксинии, она поцеловала её в щеку и пожелав спокойной ночи, перекрестилась.
Когда Ксиния вошла в дом Милинде почудилось, будто черная тень скользнула по крыше и первобытный ужас волною накрыл ее. Оказавшись в хижине, под защитой отца, она выдохнула, но до утра не сомкнула глаз, а утром, ни свет ни заря, к ней прибежала Ксиния, была она белее белого, но казалась счастливой.
- Он жив, Милина! Какой-то добрый господин воскресил его!
Милина скривилась, словно от ягод кисличек.
- Когда я легла спать, он постучал в окно. Сперва я испугалась, но Адам все мне объяснил и я впустила его.