Аннели, вероятно, попытается убедить меня передумать, но я не передумаю. Мама и Себастьян заслуживают лучшей жизни, и я буду обеспечивать ее любыми средствами.
— Что, черт возьми, происходит, Син? Адриан в бешенстве, и я его не виню.
Я сажусь на кровать.
— Сегодня я снова столкнулась с Артом.
— Какое отношение это имеет к тебе и Адриану?
— Самое прямое.
Она садится рядом со мной.
— Что случилось?
— Арт владеет некоммерческой организацией, где Адриан работает волонтером.
— Он угрожал тебе? Поэтому вы с ним расстались?
— Нет.
— Ты бросила его без объяснений! Он хороший человек, Син!
— Арт предложил мне полмиллиона долларов за то, чтобы я спала с ним полгода.
— За секс? — шепчет она.
— Ты знаешь, что эти деньги могут значить для моей мамы, Себастьяна и меня? Они стоят для меня больше, чем Адриан. Мы только начали встречаться, и это может ни к чему не привести.
— Боже мой. Это охренительно много денег.
— Точно. Он собирается оплатить и медицинские расходы моей мамы. Я буду дурой, если упущу такую возможность.
— Но готова ли ты продать за это свою душу? Ты — рыба, плывущая по течению, в реке жизни, а он — рыбак, который держит перед твоими глазами большого жирного сочного червяка. Приз слишком соблазнителен, чтобы от него отказаться, и ты хватаешься за него, не понимая, что тебя выпотрошат и съедят. Ты хоть представляешь, на что он способен?
— Нет, не представляю, но мое решение окончательное.
— Тебе нужно подумать о своей безопасности.
— Он просто травмирован. Вот и все. Я уже помогала ему преодолеть боль.
— Боже мой, перестань вести себя так глупо. Большая разница в том, что в этот раз он считает тебя виновной в этой боли. Он уничтожит тебя.
— Это шанс, которым я готова воспользоваться.
— Можно войти? — спрашивает мама.
— Держи свой рот на замке перед моей мамой. Я ей еще не сказала.
— Мне следует это сделать, чтобы она могла тебя образумить.
— Аннели, — говорю я в отчаянии.
— Ладно, хорошо.
— Входи, мама.
Она входит в спальню, неся три пакета с огромной улыбкой на лице.
— Это только что доставили для тебя.
— Я ничего не заказывала, — уверяю я, смущаясь.
— Там конверт с твоим именем. Уверена, что это от Адриана, — радуется мама.
Я беру пакеты и кладу их на кровать рядом с собой, прежде чем открыть конверт.
«В пакетах — твой обязательный наряд для сегодняшнего вечера. Волосы распусти. Отказ следовать инструкциям повлечет за собой суровое наказание.
Искренне, Твой владелец,
он же Ценитель кисок
P.S. Не вздумай играть со мной».
— Что там написано? — спрашивает мама.
— Ничего важного. — Я засовываю открытку обратно в конверт, а затем кладу его в карман.
— О, это, должно быть, личное. — Мама подмигивает.
Я открываю первый пакет и обнаруживаю пару черных туфель на шпильках «я сейчас сломаю свою гребаную шею».
— О, какие милые. — Мама берет одну для дальнейшего осмотра.
Аннели присвистывает.
— У них же красная подошва.
— Что?
Она закатывает глаза.
— Как ты можешь настолько не разбираться в моде? Они созданы Кристианом Лубутеном и очень дорогие.
— Ну, в них я точно убью себя.
— Не будь такой мелодраматичной. Просто ходи очень, очень медленно.
— Ну и ну, спасибо за совет, — язвлю я.
— Не за что, тупица, — мило отвечает Аннели.
В пакете номер два — едва заметный, чересчур откровенный комплект из красного кружевного бюстгальтера и стрингов. Крошечные треугольные трусики почти не прикроют меня.
— О боже мой! — Мама обмахивает себя.
— Черт, похоже, сегодня ты получишь массу удовольствия. Не могу дождаться, чтобы увидеть, что скрывается в третьем.
Я не решаюсь открыть последний пакет. Арт наверняка заставит меня выглядеть как дешевая проститутка. Я приятно удивлена, обнаружив простое, но элегантное черное атласное платье длиной до бедер с узкими бретельками.
— Оно прекрасно, — восхищаюсь я.
— Во сколько у тебя свидание? — спрашивает мама.
— Я должна быть в восемь.
— Но уже почти семь часов. Разве ты не должна принять душ и одеться? — спрашивает Аннели.
— Вот черт. — Я бегу в ванную.
Это очень плохо.
Глава 8
Син
Водитель останавливается перед роскошным зданием на двадцать минут позже назначенного мне времени. Я чуть не вываливаюсь из машины, торопясь попасть внутрь. При моем приближении швейцар приветствует меня дружелюбной улыбкой и открывает дверь.
— Спасибо.
— Всегда пожалуйста. Хорошего вечера.
— И вам тоже.
Удивительно, но Арт не звонил и не писал, но я не чувствую облегчения. Его молчание говорит о многом. Неизвестно, какие злые мысли роятся у него в голове в эту самую секунду. С убийственными шпильками в руках я бешено мчусь мимо консьержки к лифтам, босиком.
— Простите, — окликает женщина, сидящая за стойкой.
— Да?
— Вы должны предъявить удостоверение личности и зарегистрироваться.
— Я очень спешу. Вы можете сделать исключение?
— Извините, к сожалению, это невозможно. По правилам, гости должны предъявить удостоверение личности и зарегистрироваться.
Я нехотя подхожу и протягиваю ей свои водительские права, после чего записываю свои данные в журнал посетителей.
— Мисс Бело, для вас оставлен пропуск на лифт в пентхаус. Он последний справа.
Я киваю, принимая предложенный жетон. Прижимая к груди смертоносные шпильки и сумочку, как защитный щит, я вхожу в лифт, который доставит меня к вратам ада. Мурашки пробегают по телу, когда двери открываются. Арта нигде не видно, но я знаю, что он там, ждет. Что он сделает со мной? Неизвестность вызывает во мне дрожь.
— Чего ты ждешь? Вылетай и сыграй со мной, птичка. — Его голос отдается эхом, поэтому трудно понять, откуда он доносится.
— Я потеряла счет времени.
— Отговорки, сплошные отговорки.
Медленно я выхожу в тускло освещенное фойе, оглядываясь по сторонам в поисках любого признака опасности. Внезапно меня бросает на пол. От удара мои зубы вонзаются в язык, наполняя рот кровью. Шпильки и сумочка разлетаются по блестящему мрамору.
Я пытаюсь встать, но Арт ставит ногу на середину моей спины, заставляя лежать.
— Почему туфли не на твоих гребаных ногах?
— В них трудно ходить.
— Да мне похуй! Я приказал тебе их надеть! — Он убирает ногу. — Ползи.
Арт пинает меня под зад, когда я поднимаюсь, заставляя меня снова рухнуть на пол.
— Ублюдок, — бормочу я.
— Как ты, блядь, меня назвала? — рычит он.
— Ублюдок!
Он вцепляется в мои волосы и тащит в гостиную.