Старая овчарка со шрамом на глазу. Кобель, если быть точнее.
И ведь шел за мной всю дорогу, ни на шаг не отставал.
Я попыталась откупиться от него сосисками, но пёс благополучно проследовал за мной в подъезд.
И моё чересчур доброе сердце окончательно дрогнуло.
А ещё, взгляд у него оказался такой осознанный и понимающий, вот я и не смогла пройти мимо.
Отвезла его в ветеринарную клинику, дала кличку.
К удивлению, Рекс вёл себя спокойно. Позволил осмотреть себя, и оказался здоров, не считая слепоты на один глаз.
И поехал со мной радостный и счастливый выбирать себе лежанку и прочие удобства.
Ну, выбирала я, он только мило хвостом вилял. И деньги Рустама я тратила с лёгким сердцем. Ну, а что? Помогла живому существу.
Пусть хоть какому-то хорошему делу послужат его нелегальные финансы.
Правда, Рекс почти не помогает мне отвлечься от мыслей о Буйном.
Я себе постоянно напоминаю, что он беспринципный бандит. Наглый, самоуверенный и грубый.
Слышит только себя, на других ему плевать. Я лишь бесправная игрушка в его руках.
Но дурацкое сердце никак не желает признавать правоту разума.
И тоскует по этому сумасшедшему. Как бы я не пыталась отвлечься, всегда возвращаюсь мыслями к Рустаму.
И так ругаю себя за это, что щёки от натуги краснеют.
А он не приезжает, не пишет и не звонит.
Застрял, наверное, на своей работе или с другими девушками развлекается.
Я не имею права ревновать, мы друг другу никто.
И потом, я же сама хотела, чтобы мужчина оставил меня в покое.
Буйный смилостивился и отстал, а я почему-то не могу этому порадоваться.
Увидеть его хочу, обнять...
Так, хватит раскисать! Сколько можно мусолить одно и то же второй день подряд?
Надо искать себе работу. На дурацкие глупости перестану отвлекаться и деньги свои в копилке будут лежать.
И опять ругать себя начинаю, что я слишком глупая и доверчивая. Ничему меня жизнь не учит.
— Рекс, гулять, — быстро встаю с дивана. — Идём, парень. Иначе я продолжу заниматься самокопанием вплоть до поздней ночи.
Одеваюсь в тёплые леггинсы, меховую курточку и кроссовки.
Всё-таки, осень окончательно вступила в свои права, а простывать мне как-то не хочется.
На Рекса одеваю поводок и намордник, он смиренно терпит. Вообще, славный пёс, умный и ласковый.
Глажу его по голове, а Рекс доверчиво тянется ко мне. И даже когда я руку убираю, продолжает выпрашивать ласку.
Вот же хитрый.
В коридоре мы застреваем ещё на пять минут, я продолжаю его тискать и умиляюсь.
Снова идём в парк.
Я повыше натягиваю воротник куртки. Ветер сегодня отнюдь не тёплый.
Листья с деревьев срывает, в общем, осеннюю красоту наводит. Я даже голову поднимаю, чтобы получше разглядеть листопад.
Рекс послушно рядом замирает, садится на сухой асфальт.
В этой части парка немноголюдно, только вдалеке слышно, как на площадке резвятся дети.
Даже своих охранников не наблюдаю.
Испарились они, что-ли?
Озадаченно пожимаю плечами. Ну и ладно, они мне не мешают. Что есть, что нет, как-то всё равно.
— Ева Матвеева?..
Изумлённый незнакомый мужской голос вынуждает меня настороженно обернуться.
Я пристально разглядываю молодого мужчину крепкого телосложения.
Цепким взглядом прохожусь по его приятному лицу.
В голове какие-то обрывки воспоминаний мелькают, а я никак не могу за них зацепиться.
— Да, а вы?..
— Я Илья Матвеев.
Поводок с тихим шуршанием падает на землю.
Я замираю в шоке, едва могу повернуть язык. В таком ауте нахожусь, что не могу собрать мысли в кучу.
Нет, не может быть! Это правда он?..
Но как же, это ведь невозможно.
Пока мозг отчаянно пытается переварить информацию, мужчина решает добить меня окончательно.
— Ну, Ева. Помнишь, как мы ездили в Дубровку к бабушке Татьяне? Наряжали ёлку, ты ещё тогда разбила стеклянную игрушку в виде шишки и долго плакала...
Я и сейчас заплакать готова!
С разбегу бросаюсь ему на шею, крепко обнимаю.
И слезы от радости на глаза наворачиваются. Так хорошо на душе становится, что я готова вопить от счастья во весь голос.
Мужчина бережно прижимает меня к себе.
Мы примерно одного роста, хотя, это не удивительно.
— Илья, брат! — я чуть отстраняюсь, ошарашенно вглядываюсь в его лицо. — Это правда ты?..
— Правда, — Илья широко улыбается. — Ты так выросла, звёздочка...
32
— В моём деле было написано, что родственников у меня не осталось. Ты вообще, якобы, пропал без вести.
— Это правда, — брат сидит рядом со мной на скамейке и согласно кивает. — Я действительно потерялся в лесу. Когда меня нашёл егерь, я был уже без сознания. Как выкарабкался, не знаю. У меня ведь амнезию диагностировали. Переохлаждение, множественные гематомы и переломы. Я до сих пор не помню, что со мной случилось.
— И что с тобой было потом? — живо интересуюсь. А у самой холодок по спине идёт от его слов.
— Спустя какое-то время после долгой реабилитации, меня усыновили. Когда стал совершеннолетним, пустился в свободное плавание. И потом, ты не поверишь, но ко мне частично вернулась память.
— И что же ты вспомнил?
— Немногое, — признается брат. Чуть заметно морщится. — Только тебя, и некоторые моменты из детства. Как только разобрался со всеми делами, решил вернуться в родной город. Понадеялся, что ты никуда не уехала.
— Нет, мне некуда ехать, — я смущённо улыбаюсь. — Я же из детского дома только недавно выпустилась.
— И что же, в центре живёшь? — добродушно интересуется.
— Нет, на квартире, — я понимаю, что диалог начинает сворачивать не в ту сторону. Сейчас Илья начнёт задавать неудобные вопросы. Действую на опережение. — Давай за пирожными зайдём и пойдём ко мне в гости?
— Замёрзла? — брат участливо кивает. За руку меня берёт. — Идём, тут есть одна вкусная пекарня. У них такие десерты, язык откусить можно. — лукаво смотрит на меня. — И что, если не в центре живёшь, значит с молодым человеком? Или хорошо зарабатываешь, что можешь себе позволить снять квартиру?
— Ну, давай я с мыслями соберусь и тебе расскажу, — стараюсь улыбнуться, но получается плохо.
И как я ему про этого бандита расскажу?
Вдруг Буйный будет представлять опасность для моего брата?
Нет, я не позволю, чтобы с ним что-то случилось.
В четыре года я его уже потеряла. Больше такого не произойдет.
Рассматриваю Илью осторожно, из-под опущенных ресниц.
Мы с ним похожи.
У меня его кудрявые волосы, изгиб бровей, серые глаза и такой же подбородок.
И хотя, брату двадцать шесть, он выглядит чуть младше своего возраста.
Я до сих пор не могу поверить, что жизнь подбросила мне новый виток. Мой Илья, самый лучший старший брат на свете, оказался живой!
Ещё и меня нашёл!..
— Звёздочка, — брат осторожно трясёт меня за руку. — Это от радости у тебя такие ошарашенные глаза или что-то случилось?
— От радости, — быстро соглашаюсь. — Я до сих в себя прийти не могу.
— Я тоже, — Илья смеётся. — Я тебя по нашим семейным кудрям узнал. И по росту, конечно.
Мы смеёмся.
Все печали и тревоги как-то разом отходят на второй план.
Мне интересно, что всё-таки с ним произошло?
Но я понимаю, что брат действительно толком ничего не помнит, иначе, рассказал бы мне.
Мы всегда были близки, и это осталось неизменным.
Надеюсь, когда-нибудь воспоминания к нему окончательно вернутся.
— Ты и родителей не помнишь? — уточняю очень осторожно.
— Бабушку Татьяну смутно, — Илья спокойно пожимает плечами. — Родителей не помню. — указывает пальцем на стеклянную витрину. — Девушка, два тирамису, два медовика и сахарные леденцы, штуки три. С собой, будьте добры.
Я улыбаюсь.
Помнит ведь, как я любила в детстве сахарных петушков. Головой прижимаюсь к его плечу, не могу успокоиться.