— Гор... — Елена цепенеет.
Впервые вижу на её лице растерянность. И как-то злобно растягиваю губы в оскале.
Она переводит изумлённый взгляд на меня, потом опять смотрит на брата.
Шумно сглатывает.
— Гор, ты не можешь...
— Я всё могу, — он продолжает улыбаться. Широко и непринуждённо. — И не смей называть меня моим именем. Его дал мне Рустам. И из твоего поганого рта оно звучит хуево, мне не нравится. Буйный говорил, что видел тебя. Послал нахуй и едва не убил. Я тогда расстроился, что оказался не на его месте. Потому что я бы даже не раздумывал. В принципе, мне и сейчас нет нужды думать о том, как с тобой поступить.
Гор весело хохочет.
— Рустам в любом случае меня поддержит. Это он давно отпустил прошлое и не собирается мстить. А меня глючит иногда. Ты мне даже в кошмарах снишься, матушка. В том сгоревшем сарае...
Гор замолкает.
Высоко вскидывает голову и начинает насвистывать. Медленно подходит к оцепеневшей от ужаса Елене.
Ладонью скользит по её голове и резко наматывает волосы на кулак. Тащит за собой, не обращая внимания на её слезливые крики.
Настоящие такие, прям наслаждение для моих ушей. Уверен, для его тоже.
Оборачиваюсь, провожаю их удовлетворённым взглядом.
Вряд-ли Гор её убьёт, но поколотит однозначно.
И только сейчас замечаю, насколько моя малышка бледная. Стоит рядом, заламывает руки и беззвучно плачет.
Слёзы длинными дорожками оседают на щеках. Я убираю слезинки с уголков глаз большими пальцами, целую её в лоб.
— Прости, котёнок, — покрываю поцелуями виски, щёки, подбородок. — Стоило выгнать тебя в дом. Не для твоих ушей эта семейная драма оказалась.
— Нет, — Ева судорожно всхлипывает. — Нет, я не жалею, что услышала. Мне так жаль, Рустам... И тебя, и Гора... Это ужасно, ни один ребёнок не заслуживает подобное отношение матери. Нельзя бить детей, нельзя...
— Успокойся, котёнок, — прижимаю её ближе к себе. Малышка дрожит, но доверчиво обнимает меня за плечи. — Избиение - не самая её жестокая выходка. Но не бери в голову, это не твоя забота. Иди пока к Мятежному, предложи ему остаться. Обговорите меню, выпивку. Я отправлю чуть позже парней за продуктами.
Малышка согласно кивает.
— Рустам, — смотрит на меня как-то странно, прикусывает нижнюю губу. Обдумывает что-то, и неожиданно решается. — Знаешь, я просто... Нет, ничего. Забудь. Я пойду искать брата...
— Ну, договаривай, — не отпускаю. — Не люблю неопределенность, котёнок. Раз начала, тогда заканчивай.
— Я просто подумала, — Ева вдруг краснеет. Глаза в сторону отводит, пальчиками сжимает мои расслабленные плечи. Глубоко вздыхает и тихо признаётся. — Я... Тебя люблю...
Пока пытаюсь осознать услышанное, малышка вырывается из моих объятий и шустро уносит ноги.
Пёс активно бежит следом, а я остаюсь стоять под навесом в полной растерянности.
Замираю, не могу пошевелиться. Она меня "что"?.. Я не ослышался?
Никогда не слышал подобных слов в свою сторону. Ну, пьяный Гор, не в счёт. И то, подобное проявление чувств для него довольное редкое явление, как и для меня.
Встряхиваю головой, пытаюсь собраться. Но мысли предательски разбегаются в разные стороны.
Нет, я не правильно понял. Она имела ввиду что-то другое. Как можно меня любить? Малышка сказала это только из-за жалости, после всех этих откровений Гора.
Решительно иду следом, хочу убедиться в своей правоте. Гор останавливает меня неожиданно, пытается удержать за руку.
— Брат, дай мне минуту, — отмахиваюсь. — Я выслушаю тебя позже.
— Слишком уж ты растерянный, — Гор хмурится. — Из-за матушки? Раньше она на тебя так не влияла. Или я пропустил что-то интересное?
— Наверное, — я озадаченно пожимаю плечами. — Не знаю, я сам ничего не понял. И нет, Елена здесь не причём. Я удивился, когда она написала мне, что хочет встретиться, но не более. Узнай лучше, откуда у неё наш адрес и мой номер.
— Казначей, — коротко поясняет Гор. — Он же и сообщил парням, когда и кому надо открыть ворота. Зря он оказался вхож на болото. Саныч всегда говорил, что этот утырок скользкий, как червяк.
— Ну, значит сам себе пусть яму роет, — я пожимаю плечами. — Вывези его подальше в лес. И парней собери, пизды им дам. Расслабились, в край охуели.
— Ладно, — Гор меня отпускает. Кричит вслед. — А с матушкой что?
— Разберёмся, — отвечаю коротко.
Мне сейчас не до неё.
48. Рустам
Нахожу Мятежного недалеко от дома. Он курит, смотрит как-то задумчиво в сторону перелеска. Поворачивается ко мне, хмурится.
— Кисло выглядишь, Буйный, — продолжает задумчиво рассматривать уже меня. — Слышал, у вас какая-то возня началась. Всё нормально?
— Пойдёт, — неопределенно киваю. — Всё решаемо. Где твоя сестра?
— Она с Рексом ушла, — указывает пальцем направление. — Сказала, буквально на пять минут, мозги проветрить. Я не стал мешать. Захочет, сама расскажет. А может, ты ей что-то сказал и обидел её?
— Нет, — игнорирую его суровый взгляд. Как-то лихорадочно достаю из помятой пачки сигарету. — Мятежный, ты когда-нибудь любил?
— Чего? — Матвеев давится горьким дымом. Кашляет, постукивает себя по груди. Хрипит в ответ. — Ээ, ну да. Было дело. А что?..
— И как ты это понял? — впиваюсь в него требовательным взглядом.
— Ну, как, — Мятежный задумчиво потирает шею. — Как обычно это происходит. Когда понимаешь, что на готов на всё ради своей женщины. Она становится твоей музой, всё такое. Буйный, ты меня щас очень сильно напрягаешь такими вопросами.
— Не парься, — хлопаю его по плечу. — Сам не знаю, что на меня нашло. Мать своим приездом душу наизнанку вывернула. И без неё тошно было. С Евой побудь, я приведу её.
— Ну, хорошо, — Матвеев подозрительно щурится. — Смотри, Буйный. Не смей обижать мою звёздочку.
Я не оборачиваюсь на него, лишь согласно взмахиваю рукой.
Всё ещё не понимаю, как выглядит любовь. Я никогда женщин не любил, только пользовался телом.
Мог трахать одну несколько раз, но не более. Из памяти давно исчезли их имена и лица.
Не одна из них не смогла меня заинтересовать.
Кроме малышки.
Я не знаю, что на меня тогда нашло. Вышел покурить на улицу, услышал едва заметное журчание воды.
Вспомнил, как Гор нахваливал какой-то фонтан, типа, там классные лавочки, удобно трахать тёлочек. Решил сходить, посмотреть воочию.
И всё, пропал, как только её фигурку увидел.
Но тогда я ещё не знал, что окажусь настолько терпелив. Что-то в ней зацепило меня. Окончательно и бесповоротно снесло башню.
Её тихий голос, тонкие запястья, широко распахнутые глаза, манящий запах.
Меня заводит в Еве абсолютно всё. Накрывает так жёстко, как не действовал ни один наркотик.
Она оказалась живой и непосредственной, с настоящими эмоциями и своими тараканами в голове.
Не похожая на остальных. Особенная. Моя.
И я только потом понял, что одним разом не смогу ограничиться. И на других женщин перестал смотреть.
Сумасшествие какое-то. Фатальное и безумное. Может, я правда обезумел?
И сейчас я знаю, что могу позволить ей многое. Разговаривать со мной в недоброжелательном тоне, дразнить, капризничать, ругаться.
Всё позволю, всё куплю. Блять, позволю приставить дуло к виску, только чтобы Ева улыбалась.
А если кто-то додумается пальцем её коснуться, или как-то обидеть, я глотку ему вырву без лишних слов.
Получается, если я ради малышки на всё готов, это значит...?
— Рекс, апорт, — Ева бросает своему псу палку. — Давай, парень, неси сюда.
Я шумно выдыхаю.
Блять, какой-то сегодня эмоциональный у меня день. А ведь только полдень, я уже заведённый до предела.
Как ехать вечером к Одичалому, не представляю. Хуй с ним, потом решу этот вопрос. Никуда этот урод не денется, попадётся на крючок.
— Котёнок, — тихо подхожу сзади. Обнимаю малышку за талию, замечаю, как она вздрагивает. Губами прохожусь по её волосам. — Какая-то ебанутая у тебя привычка убегать от меня. И чё ты шастаешь здесь, почему не с братом?