Я согласилась, что лучше сидеть в своей комнате и не отсвечивать. Затаиться, как мышь под метлой.
***
Шло время.
Я не замечала его бег. Здесь нет часов, и все дни слились в одну мешанину. Почти постоянно я находилась в своей комнате и опасалась из неё выходить. Впрочем, затворничество мне было не впервой, и не слишком меня угнетало. Намного больше сводила с ума тоска под дому и по Фенриру. Я не знала, что с ним, Хаг тоже ничем не мог помочь – Один больше не отправлял его за барьер, иначе он бы непременно попытался узнать ради меня хоть что-то.
Я много рассказывала Хагу о своём Волки и он как-то признался мне, что хотел бы иметь такого друга. Что теперь ему очень стыдно за то, что он послушался приказа отца. Я утешала, что у него ведь не было другого выбора. Магия короля Вороньего камня сковывает всех его обитателей по рукам и ногам – всех, в ком течёт кровь местных. Хага это не слишком-то успокаивала и я видела, как он терзается, глядя на мои переживания.
Мой живот постепенно начал расти, аппетит прибавился. Я не помнила, чтоб у моей матери хоть в одну беременность живот рос так быстро! А ведь кажется, даже месяца ещё не прошло, как я на Вороньем камне – но под ладонью уже ощущался едва заметный холмик.
Я привыкла разговаривать с малышом. Мысленно называла его только так, или «мой волчонок». Хочу, чтобы имя ему дал Фенрир.
Почему-то когда думаю об этом, на глаза наворачиваются слёзы. Хильда тоже планировала своё будущее и о чём-то мечтала. Никак не могу выкинуть из головы её дневник. Ужасно страшно, что мне уготована такая же судьба.
Вместе с моей тревогой росла и боль в сердце. Бывали дни, когда я часами ходила туда-сюда из угла в угол и разговаривала со своим сердечком, как с живым. Уговаривала его не болеть.
Друзьям в этом, конечно же, не признавалась.
Но они и сами многое замечали, и без конца тревожились о моём самочувствии.
Непогода снаружи всё больше усиливается. Небеса постоянно тёмные, низкие, злые. Все выходы завалило снегом. Теперь выйти и подышать воздухом на ту площадку, где мы с Брунгильдой разговаривали и я впервые оживила цветок, просто невозможно.
Меня пугает, что в мои редкие вылазки за пределы комнаты с целью размять ноги я постоянно вижу в каменных коридорах воронов с оружием. Много. На Вороньем камне живёт несколько сотен обитателей. Среди них много опытных воинов. Валькирии тоже с детства учатся владеть оружием. И многие служат Одину не только по приказу, как Брунгильда – они и правда верят в свою исключительность и в то, что только их король способен привести их маленькое королевство к могуществу и славе.
Такое чувство, будто к чему-то готовятся. Хаг мне сказал, они постоянно тренируются, по много часов в день, чтобы не терять боевой формы. А ещё его тревожит, что Мун подозрительно пропал в последнее время. Он его давно не видел.
Но я не сильно беспокоюсь по этому поводу. Чем дольше этот негодяй будет пропадать – тем лучше, как по мне.
***
В тот день я чувствовала себя особенно слабой, мучала тошнота. По приказу Брунгильды я не вылезала из постели, а она сидела на краешке мой кровати и развлекала разговорами. Хаг делал вид, что его тут нет, но маячил в углу угрюмой тенью. Я видела, что оба за меня страшно переживают и бесятся, что не могут чем-то помочь. Старалась улыбаться. Хотя тревога захлёстывала изнутри, и мне с каждым днём всё труднее давалось не ударяться в панику.
О Фенрире никаких вестей. Что, если с ним что-то случилось?
Я думала о нём постоянно. По ночам снились кошмары, я слышала рычание волка, просыпалась с бешено колотящимся сердцем.
Неужели мой любимый в беде? Может ли быть такое, что наша связь, которая соединила Волка и его Истинную, говорит мне о том, что с ним что-то прямо сейчас происходит не очень хорошее?
Если бы я могла получить ответ хотя бы на один свой вопрос…
Раздался вкрадчивый стук в дверь.
Брунгильда тут же умолкла и посмотрела на вход. Хаг насторожился и обернулся. Я привстала на локте и крикнула: