На том месте, где я стояла, тёмная волна, выплеснувшись из берегов, промочила траву. Оставила чёрную пену. Схлынула, не получив желанной добычи.
Моё сердце колотится как сумасшедшее. Хорошо, что боли больше нет, иначе от такого испуга можно было и богам душу отдать.
Фенрир закрывает меня собой, подталкивает влажным носом в сторону от берега. Понимаю молчаливый приказ и покорно забираюсь на спину своему зверю. Мне тоже хочется подальше от этого жуткого места.
Сонливость как рукой сняло.
Дальнейший путь мы преодолеваем в настороженной тишине. Не слышно привычного стрёкота кузнечиков, ветер стих и даже облака словно застыли, приколоченные к небу.
Вспоминаю, что ужасно проголодалась. Но мужу об этом решаю не говорить. Достаточно с него тревог. В довершение всего ужасно хочется пить, жаркое летнее солнце припекает вовсю, а единственный источник воды поблизости наполняет меня таким ужасом, что пить из него я бы не стала под угрозой смерти.
Ничего.
Надо просто перебраться на ту сторону.
Уверена, дальше будет проще.
В конце концов, мы-таки добираемся до него. До моста. Он выглядит не слишком надёжным. Каменный, поросший мхом, тут и там отвалились куски кладки в бордюре. Горбатой дугой изгибается над рекой. На той стороне виднеются следы заросшего тракта. Видно, когда-то здесь селились люди и может быть, даже ходили торговые караваны с телегами. Видны следы глубокой колеи в застывшей грязи.
Мой волк застывает на напряжённых лапах. Я крепко вцепляюсь в серебристую шерсть на загривке, стоящую дыбом. Сейчас он примет решение. Я доверяю в любом случае.
Рывок.
Прыжок.
Сопротивление воздуха бьёт в лицо.
Смазанные чёрные сполохи боковым зрением.
- Р-р-ра-р-г-х… - мешается волчий рык и человеческий стон.
В три скачка Фенрир преодолевает мост со мной на спине… а потом падает грудью в траву. Я скатываюсь с него. Кидаюсь посмотреть, что такое. Задние лапы и хвост – в чёрной пене, мокрые, шерсть слиплась. Вода с шипением впитывается в волчье тело. Подхватываю подол платья, рвусь стереть… Мой волк отдёргивает лапы, упрямо толкает меня носом в сторону.
Растерянно оглядываюсь назад – река ведёт себя, как взбесившаяся. Воды поднялись, бурлят, словно море в шторм, а не речка, которой положено вести себя смирно и нести свои струи в спокойных берегах. Бушует, вздымается, заливая мост.
Волк тяжело дышит. Морщит нос, скалит клыки.
Решительно выдираю пучок травы.
- А давай ты будешь хороший мальчик и перестанешь брыкаться? – строго говорю ему.
От удивления Волк даже забывает рычать. Смотрит на меня недоумённо.
Вот так, Ваше величество! Это с подданными своими будете корчить властного властелина. С женой такие штуки не пройдут.
Тщательно отираю мокрые участки шерсти травой. Стираю гадкую чёрную пену, стараясь не касаться пальцами, отшвыриваю прочь. Там, куда падают грязные пучки, земля начинает дымиться. Потом отрываю от подола ленты ткани, промакиваю до конца. Хмурюсь. Вроде бы ран не видно на мускулистых лапах, хотя вид у этой «водички», как у кислотного эликсира, который как-то приготовил мой третий брат, Терри. Он тогда только начинал учиться у нашего друида и вечно из любопытства придумывал чего-нибудь эдакое. В тот раз это был эксперимент, после которого в нашем обеденном столе появилась дыра, пришлось заменять. А брат неделю прятался от отца.
- Ай! Не отвлекай меня.
Щёку и ухо влажно и протяжно лижет волчий язык. Благодарит. Отпихиваю наглую волчью морду, которая здорово мешает и вообще, настроена уже как будто на легкомысленный лад. Во всяком случае, пока я внимательно осматриваю заднюю правую лапу, чёрный нос мне возбуждённо сопит в шею и сбивает.
В конце концов, шерсть начинает подсыхать.
Волк дёргает лапами для пробы, машет хвостом. А потом р-р-р-раз! И мигом оборачивается человеком обратно.
Фенрир сидит в траве, по пояс голый, задумчиво разглядывает собственные ноги в закатанных до колен штанинах.
Я ахаю.
Развязываю тряпочки – вижу алые, как оплавленные следы. Будто от ожогов. Но они разглаживаются и бледнеют прямо на глазах.
- Я же говорил, на мне -как на собаке, - довольно щурится муж. – Спасибо, родная!
Запускает пальцы мне в волосы на затылке, тянет к себе. Впивается в губы поцелуем. Я забываю, что хотела сказать, конечно же.
Отстраняется, а у меня внутри всё горит. И тянется к нему за новой порцией огня в эту прожорливую топку. Ну вот как так можно, а?
Фенрир же спокойно отворачивается и осматривает горизонт по правую руку от нас.