Отсюда, с вершины Вороньего камня, на много бесконечных лиг вокруг была лишь снежная пустыня.
А ниже, после каменной площадки, на которой мы стояли, уступами спускались острые гребни скал, облепленные снегом. Тут и там я видела нечто странное, что не сразу смогла осознать. А когда поняла, стало как-то не по себе.
Кажется, когда-то на склонах Вороньего камня росли леса.
А теперь это были застывшие каменные стволы, голые сучья… скелеты деревьев. Кое-где обломанные. Наполовину заметённые снегом.
Мёртвые.
- Но ведь сейчас не зима… - пробормотала я. – Или так высоко в горах просто холодно?
- Ты же из горной страны, как я поняла, - с грустью проговорила Брунгильда. – У вас в горах разве не растут леса?
- Таарн очень зелёный, - тихо отозвалась я. Сердце сжалось от тоски по родине. Я вспомнила синие горы, поросшие густыми изумрудными зарослями. Дикие, первозданные леса. В которых было так сладко дышать. И так хорошо бродить.
- Когда-то Вороний камень тоже был таким. Всё стало меняться несколько лет назад. Мы не поняли, как и почему это произошло… но долина вокруг нас стала покрываться снегом. Он подбирался всё ближе. Лето становилось всё короче. Снежные бураны в любое время года… лавины… в конце концов зелени становилось всё меньше, наши леса гибли. Люди селились всё дальше, уходили на юг. А мы не могли. Наши разведчики сказали, такое происходит на всём Севере. Древние летописи упоминают, что такое может случиться. Там написано грозное предупреждение о Рагнарёке. Надо уходить отсюда, пока ещё есть места в мире, где можно спастись. Один… не желает ничего слышать. Он уверен, что его будущий сын, которого ему подарит Дева-Жизнь, всё исправит.
Я обернулась и посмотрела в синие как небо глаза валькирии. В них было смирение перед неизбежным. И стоическая готовность принять любую судьбу.
- Ты спрашивала, что такое Рагнарёк… это вечная зима. Конец всего живого на земле. Который наступит, если ничего не изменить.
Где-то в снежных пустошах на границах Вороньего камня.
Фенрир
Когда я выбрался из ледяной воды, едва не заморозившей мне сердце, единственное желание было – убивать.
Я никогда в жизни так сильно не хотел крови.
Рвать на части чёрные крылья, которые унесли мою Жизнь.
Заставить того, кто отдал приказ, пожалеть, что родился на свет.
Кровавая пелена гнева застилала глаза.
Чёрная вода не смогла удержать. Мороз, вцепившийся в мою вымокшую шерсть, не смог обратить в ледяную статую.
Слишком сильна была ярость, которая горела изнутри, плавила кости, обугливала в пепел жилы, сводила с ума.
У меня отобрали её.
Ту единственную, ради которой билось моё сердце.
Бессильная злоба, с которой волны чёрной воды пытались выплеснуться из полыньи и вцепиться в меня снова… беззвучный вой за спиной… плевать. С этим разбираться стану позже. Сейчас – вперёд. Бежать. Не обращая внимания, на боль от ожогов. Они затягивались с каждым мгновением.
Боль, терзавшая тело с каждым движением, была ничто по сравнению с болью, терзавшей изнутри.
Она доверилась мне.
А я не сберёг.
Бежать. Вперёд. До боли в лёгких. На обожжённых лапах.
Чёрное пятно в небе давно стало совсем крохотным и растаяло. Отчаяние в зелёных глазах будет преследовать меня в кошмарах наяву, пока не найду её. А я найду. Иначе у меня остановится сердце. Потому что мне будет не за чем жить в мире, где её больше нет.
Мне страшно, во что я превращусь, если узнаю, что с её головы упал хотя бы волос. Я всю жизнь боролся с тем, чтобы не превратиться в монстра.
И вот теперь становлюсь им с каждым мгновением, как ярость гонит вперёд.
Я уверен, что правильно определил направление. Меня гонит вперёд безотчётное чувство. Связь. Я словно наяву слышу биение её сердце. Испуганное. Это единственный звук, который слышу. Весь мир словно онемел. Или это я оглох?
Дыхание вырывается из оскаленной пасти с облачком пара.
Снег вокруг. Снег, снег, снег… глубокие сугробы, я в них тону, взрываю своим телом, прохожу насквозь…
Вперёд. Вперёд. Вперёд…
…А потом я бьюсь о невидимый барьер.
Он не пускает.
Рычу и вою, пытаюсь снова и снова.
Обхожу по кругу, ищу бреши… ничего. Снова и снова. И снова. Пока гнев и ярость не заставляют меня превратиться в животное, зверя, почти отшибают способность мыслить. Я могу только биться о барьер до крови…
Колоссальным усилием воли заставляю себя прекратить.