– Тебе это с рук не сойдет, – предупредил русский. Я сел сверху на жирного ублюдка и нажал левым коленом на его горло, пригвоздив к полу. Он хватал ртом воздух, извивался и ёрзал всем телом, стараясь дотянуться до ножа слева от него. Я схватил мудака за левую руку и изо всех сил вывернул. Кость хрустнула, сломавшись, и я улыбнулся. Русский закричал, пытаясь высвободиться из моей хватки. Тогда я еще сильнее вывернул его сломанную руку.
– Где мое оружие? – хмыкнул я, глядя на него сверху вниз и держа его руку. Я сильно вспотел, но выражение моего лица оставалось спокойным и серьезным.
– Агрх! – русский хватал ртом воздух, становясь свекольно-красным. Мужчина пронзительно завизжал, словно девчонка. Словно ребенок, потерявший воздушный шарик. Я решил покончить с этим сейчас. Стиснул зубы и сильнее вдавил колено ему в горло, перекрывая кровообращение.
И по какой-то причине подумал о ней. О Тесс.
Понятия не имел, почему я вспомнил о ней в такой момент, но это произошло. Раньше мной двигали исключительно деньги, но сейчас было очень приятно покалечить и убить тех, кто был причастен к ее похищению… кто причинил боль тому, за кого я переживал. Я получал удовольствие от убийства гребаных ублюдков, которые отдали Тесс этому больному уроду Жаркову.
– Мне нужны ответы, – спокойно сказал я, убирав руку. С нее капала кровь, принадлежавшая убитым русским – я испачкался с головы до ног, когда лежал на полу. Я был готов залить кровью все вокруг, если этот человек не даст мне информацию. Убрав колено от его горла, я предоставил ему возможность говорить.
Русский хватал ртом воздух с широко раскрытыми, налитыми кровью глазами, но продолжал извиваться, и, честно говоря, меня начало раздражать его нежелание говорить. Его слабые и жалкие движения бесили меня. Он взвизгнул и пошевелил своей неповрежденной правой рукой, поэтому я прижал ее к полу правым коленом. Бедрами, я со всей силы надавил на предплечье.
– А-а-а! – закричал толстяк. – Нет! Нет!
– Нет? – зарычал я. – Забавно, ведь Жаркову было наплевать на слово «нет», правда? Когда он пыхтел над Тесс, ему, черт возьми, было наплевать на слово «нет»! – теперь я рассвирепел, готовый перейти к следующему шагу.
– Она шлюха! – возразил русский.
Неправильный ответ.
Изо всех сил я ударил русского кулаком прямо в нос. Тот сломался, кость хрустнула, и кровь фонтаном брызнула мудаку в лицо. Моя рука дернулась, но я держал ее ровно; тело было напряжено, но я пока не полностью дал себе волю. Я мог бы заниматься подобным дерьмом часами, а сейчас просто разминался.
– Мой нос! – взвыл русский.
Он замотал головой из стороны в сторону, забрызгивая пол кровью. Та потекла по его лицу и попала в рот, отчего бандит закашлялся. Его глаза были полузакрыты, будто бандит хотел наблюдать за надвигающейся смертью и в то же время спрятаться от нее.
– Ты скажешь, где мои деньги и кто их взял, – сказал я спокойным, командным голосом. Я больше не был Лиамом. Я был Зверем. А Зверь привык к тому, что его боялись и дрожали при его появлении.
– Я... не знаю… о чем ты говоришь, – произнес он, практически захлебываясь кровью.
Я зажал мочки его ушей указательным и большим пальцами, запрокинул его голову и со всей силы ударил лбом ему в нос. Мышцы шеи напряглись от удара и пульсировали, я стиснул зубы, а кровь мудака брызнула на мою и без того окровавленную футболку.
– Ааа! Черт возьми! Ты гребаный ублюдок! – снова взвыл русский.
Он попытался перевернуться, словно черепаха, тогда я сильнее надавил коленом в его предплечье.
– Где, черт возьми, мои деньги! – закричал я, пот капал с моего лба, смешиваясь с кровью. Русский, казалось, не понимал, с кем имел дело. Всегда находились гребаные уроды, которые думали, что могли охотиться за мной. И я всегда доказывал им, насколько это глупо.
– Какие деньги? – заплакал русский.
Неверный ответ.
Он снова попытался пошевелиться, но я надавил коленом так сильно, что почувствовал, как хрустнула кость. Я знал, что он сдастся, это был лишь вопрос времени.
– Хорошо! Ладно! – закричал мудак в агонии. – Хорошо! Я скажу!
– Говори.
– Я знаю… где… твои деньги, – он сильно зажмурился, пытаясь скрыть слезы, которые катились по его лицу.
«Расплакался, как чертова баба», – подумал я и зло усмехнулся. Если бы он только знал, что это только начало…
– Плачешь, как маленькая сучка, – произнес я, с отвращением глядя на него. – Почему же ты не плакал, когда невинную женщину насиловали на глазах у тебя или тех мужчин? Почему не плакал тогда! – я находился в нескольких секундах от того, чтобы прикончить этого ублюдка.