– Ад и преисподни.
Ему никогда не нравился Найджел. Его бесила маниакальная нужда парня следовать правилам, приправленная английскими замашками босса. Но он не желал архангелу смерти… и, черт, Колин? Подпишите как «Разъяренный-мать его-псих». К тому же, сложно сказать, что думают два других архангела, и если они были и вполовину так же злы, как и Колин? Джим с таким же успехом может сдаться на милость Девины, прежде чем они оторвут ему все конечности.
Он зашел в свою комнату и бросил одежду у двери. Тряпки он сожжет завтра… и да, он расскажет Эдриану, что происходит. А также узнает у парня, каковы успехи с душой.
Время двигаться вперед.
Один из давно выученных уроков – нельзя вернуть прошлое. История – единственное незыблемое для всех и каждого, смертных и бессмертных… и даже она менялась в зависимости от того, что тебе известно о происходящих событиях. Невозможно вернуться назад и изменить принятое Найджелом решение. Можно идти только вперед.
Блин, ему нужно…
– Джим?
Голос Сисси остановил его тело, но заставил сердце биться быстрее.
– Сисси…?
– Я решила дождаться тебя. И уснула.
Он мог представить ее на своих подушках, в полу сидячем положении, глаза заспанные, волосы слегка спутаны.
– Я могу присоединиться к тебе? – сказал он хрипло.
– Что такое? Что-то случилось?
Послышался шорох, и что-то свалилось на пол.
– Нет, не включай свет.
Он не хотел, чтобы она видела, в каком он был виде. Может, к утру… да, к утру, он вернется к нормальному состоянию.
И, что важнее, он обязательно вернется к норме, ведь все дороги вели к Девине. Страдания Сисси и ее семьи. Найджела. Колина. Эдриана. Те кости домино, упавшие благодаря удару наманикюренного пальца демона.
Она должна проиграть войну… без вариантов. Но этого будет мало. Она должна испытать агонию, которую приносила другим… и это возможно только в том случае, если он заберет единственное, что было важного для нее.
Ее коллекцию всякого дерьма.
Так или иначе, до окончания войны, он найдет это дерьмо и сожжет все. Тогда она узнает, каково это – испытать боль, которую она приносила другим.
Око за око. А после? Он победит ее в этой игре и напоследок пошлет нахрен, перед тем, как она превратится в прах.
– Так можно? – спросил он.
– У тебя странный голос… в смысле, да, конечно.
Будь он джентльменом, он был надел что-нибудь…
И, вот так неожиданность, даже будучи полностью вымотанным, он подошел к шкафу и натянул штаны и майку перед тем, как подойти к кровати.
Теплая и мягкая, она пахла шампунем и мылом, который Эдриан купил для нее. Божественная женщина…
– Что ты сказал? – прошептала она.
Дерьмо.
– Ничего. – Он прокашлялся. – Я рад, что ты здесь.
– Я тоже.
Когда ее рука скользнула вокруг его талии, она была очень нежна, будто Сисси знала, что ему больно. А может, в этом вся она.
И это было странно, подумал Джим, но лежа рядом с ней, он чувствовал себя дома. Он на протяжении долгого времени был бродягой, не имел своего дома, и это мощное спокойствие шокировало, казалось слабостью… но в этой тихой темноте, все было таким правильным…
Сисси придвинулась еще ближе, и когда она сменила позу и потерлась грудью о его бок, от ощущения мягкой округлости он втянул воздух ноздрями.
– Джим? – сказала она, ее голос прозвучал у его уха. – Ты в порядке?
Он еще дальше отодвинул нижнюю часть тела.
– Да?
– Судя по твоему голосу, тебе больно.
Когда он не ответил, Сисси сделала глубокий вдох, будто от раздражения… и ее грудь снова дернулась, касаясь его, его футболка не представляла собой никакого барьера.
Он знал наверняка, что на ней не было бюстгальтера.
– Джим, знаешь, что я поняла? Разговоры могут помочь.
О, Боже, она с таким же успехом могла распять его на дыбе: член ожил, несмотря на истерзанное тело, эрекция казалась мучительным предательством по отношению к девочке. К несчастью, не похоже, что он мог остановить мощную нужду забраться на нее сверху, осторожно обхватить ее красивое лицо своими жесткими руками со шрамами и…
– Мой босс умер сегодня.
Когда Сисси напряглась, он подумал, да, изображение Найджела в луже серебряной крови смело эрекцию под чистую. И ему было ненавистно, что он использовал суицид для решения своей проблемы, но это – не единственная причина, по которой он заговорил о том ужасе. Он хотел поговорить об этом. С ней.
– Я не хочу пугать тебя, – пробормотал он. – И, знаешь, однажды я принесу тебе хорошие новости. Обещаю.