— Надеюсь, сегодня ты в адеквате? — остановившись в метре от стола, за которым сидел Дима, спросила я.
Он сдвинул брови и недовольно сжал губы:
— Ты считаешь, что в твоём положении стоит острить? — спросил он и поднял руку со смартфоном. — Не узнаёшь? — он повертел гаджетом передо мной.
Я пожала плечами и села на стул, который мне любезно отодвинул официант.
— Лучше говори сразу, что я опять натворила. Ненавижу, когда ты ходишь вокруг да около! Давай, вини меня во всех смертных грехах и казни уже, наконец! Мне осточертел ты, твои обвинения и подозрения! Ты хоть понимаешь, что хотел вчера сделать?
— В очередной раз трахнуть тебя пожёстче? Уж это тебе точно не надоедает! Судя по переписке с Мингировым, он тебя и не так имел! — прорычал Бушуев в ответ.
После этих слов до меня дошло! Это он мне показывал «мой» телефон! Просто слов нет! Неужели я, будь я такой продажной шкурой, которой меня тут все считают, оставила бы главное доказательство своей причастности к сливу информации? Или я похожа на идиотку?
Похожа! Ещё как похожа! Раз смогла допустить хотя бы на минуту, что у меня и этого самца-шовиниста есть потенциальное совместное будущее!
— Я даже комментировать это не стану!
Дима усмехнулся, чувствуя себя победителем:
— И не надо! Ты просто будешь и дальше отрабатывать долги! — сверля меня испепеляющим взглядом, довольно сообщил он. — До тех пор пока мне не надоешь!
Даже так! Аппетиты растут!
— А если этот прекрасный момент не наступит? — улыбаясь, спросила я.
— Не льсти себе, есть бабы и красивее, и моложе. Надоешь. И скоро. Уже начала, — жёстким тоном отозвался он.
Хватит, не хочу больше всё это терпеть! Я лучше в тюрьму сяду, чем вот это вот всё! Сколько можно?
— Нет, Дима. Обращайся в суд, как это делают все нормальные люди. Доказательств у тебя предостаточно! — я встала и быстро пошла к выходу.
— Ну, уж нет! — догнав меня на полпути, рявкнул Бушуев. — Так сильно хочешь от меня отделаться? Идём! Прямо сейчас!
Он потащил меня под локоть через весь ресторан, официанты и посетители с интересом на нас таращились.
— Ничего сложного для такой профессионалки как ты! Сосёшь ты прекрасно, я помню! Обслужи меня и свободна! — заталкивая меня в туалетную комнату, сказал он.
Мужчина, мывший руки, с любопытством и удивлением глянул в нашу сторону и вышел.
— Ты совсем охренел?
— Я лишь использую тебя по прямому назначению! Заодно займу твой лживый рот! Что-то из него много звуков вылетает в последнее время! — он дёрнул меня за руку вниз. — Давай, Варя, на колени и соси! С чувством, чтобы оба кайфанули напоследок! Или может, хочешь в попку? Так будет даже символичнее!
Я, не задумываясь, пошла знакомым путём и влепила ему по ухмыляющейся роже! В этот момент я ненавидела его как никогда раньше, а ведь всего сутки назад я раздумывала над тем, не влюбилась ли я в этого урода!
Ждать реакцию я не стала и, выскочив из туалета, побежала к выходу. Соблюдать приличия уже было ни к чему и, врезавшись в официанта, я даже не извинилась, а понеслась дальше. Выбежала на улицу и рванула, куда глаза глядят.
Меня кто-то звал, наверное, Витя, но я ничего не соображала от обиды и злости. Слёзы катились по щекам, я увидела впереди значок метрополитена и побежала вниз по ступенькам.
Шум, толпа людей, все куда-то бегут и я вместе с ними. Не разбирая дороги, не понимая себя, я влетела в открывшиеся двери вагона и, забившись в угол, пыталась успокоить дикую истерику. Пассажиры смотрели на меня с жалостью и брезгливым презрением: я со своими душевными переживаниями была лишней в их картине мира. Поймав любопытный взгляд дамы лет сорока, я не выдержала и вышла на следующей станции. Присев на скамейку, отдышалась и моментально приняла решение.
Через час я уже была в Шереметьево, а ещё через тридцать минут держала в руках билет на самолет. Жаль лишь, что сумка с вещами осталась в машине Бушуева, но я не допускала даже мысли, чтобы за ней вернуться. Телефон звонил, не прекращая, взглянула и внутри всё обмерло. Дима. Коротко и ясно. Видимо, пока мой телефон был у него, Бушуев вбил свой номер. Нет. Отвечать не стану даже под прицелом.
В самолёте хотелось закрыть глаза и забыться, навалилась такая пустота, что я почти выла в голос. Я знала, что между нами, предчувствовала, что-то подобное, но не представляла, что будет так больно. Перед глазами вновь и вновь было лицо Димы и его глаза, в которых плескалось презрение!