«Она никогда не выйдет за тебя».
Я закрыл глаза. Стресс прошлой недели разрушил весь прогресс в лечении. Уже четыре года, с тех пор как я с Пэйдж, лекарства и терапия действительно работали. Хотя мой врач сказал, что прогресс достигнут благодаря лечению, я знал, что это Пэйдж полностью сдерживала голоса.
— Ты в порядке? — спросила она, и я открыл глаза.
— Нет. — Покачал я головой.
— Я тоже. — Сейчас глаза Пэйдж были лишены того цвета, который я так любил.
— Мы можем уйти. Мы не…
— Пэйдж Саймон, — медсестра в светло-голубой униформе назвала её имя.
Наши руки были соединены, и я собирался последовать за ней, но Пэйдж покачала головой.
— Я скажу им позвать тебя, когда приду в себя.
— Я хочу быть там с тобой.
Её глаза наполнились слезами.
— Пожалуйста, я не могу... Мне нужно сделать это самостоятельно.
Когда она отпустила мою руку, у меня потемнело в глазах. Разлука и пустота, что я чувствовал в своём животе, вызывала у меня боль. Я подумал о том, что и Пэйдж скоро почувствует эту пустоту, если уже не чувствует.
Медсестра посмотрела на нас. Мы задерживали её. Может быть, она хотела пойти на обед, может, она осуждает нас или просто устала от детей, которые принимали слишком серьёзные решения.
— Я люблю тебя, — прошептала она и поцеловала меня в щеку.
Опустошение в желудке росло.
— Я люблю тебя, Пэйдж.
Тогда я не осознавал, что «я тебя люблю» в действительности означало прощание.
Приторно сладкий напиток покрыл моё горло и язык. Я украл немного виски у брата, заперся в своей комнате и пил прямо из бутылки, сидя на полу.
Я снова потерял счёт времени, одурманенный и опьяненный от этого дня и виски. Как долго я был дома? Это было глупо, незрело и безрассудно, но я был лишен возможности мгновенно исчезнуть ... Черт, я хотел быть поглощенным болью.
«Рождественский поцелуй» висел на стене рядом с картиной, на которой я нарисовал глаза Пэйдж. Её глаза в день процедуры были особенно лишены цвета, и я хотел запечатлеть их на память.
Я задержал пристальный взгляд на «Рождественском поцелуе» и ждал, когда возмущение подожжёт топливо из алкоголя. Музыка сердито ревела из динамиков компьютера, и именно этот звук был единственным, что глушил голоса.
Они насмехались надо мной, радовались моим недостаткам, и чем больше я осушал бутылку, тем хуже они становились. От отвращения и ненависти к себе, к ней, к каждой чертовой вещи вокруг, я сжал руку вокруг горлышка бутылки. Хотел раскрошить её, разрушить, и когда она не сломалась под моей хваткой, бросил её в стену. Бутылка врезалась в стену над картиной глаз Пэйдж. Жидкость стекала вниз, создавая иллюзию слез, и в моих собственных глазах начало жечь.
— Деклан!
Я закрыл глаза, желая чтобы голос исчез.
— Деклан, открой дверь!
Ручка двери в спальне начала дёргаться, и стук в дверь заставил меня открыть глаза. Дверь, казалось, вогнулась внутрь, и по венам пробежал адреналин.
— Открой. Чёртову. Дверь.
Лиам.
— Деклан! Пожалуйста. Пожалуйста, Боже, остановись... — панический голос перекрикивал музыку, и дверь напряглась на петлях, пока Лиам сражался с ней с другой стороны.
Я двинулся, чтобы открыть её, но Лиам опередил меня и осколки дерева от двери разлетелись по полу. Ручка висела, сломанная и бесполезная. Я споткнулся, и шум начал пульсировать в моих висках. Глаза Лиама были широко открытыми, когда он осматривал комнату, пахнущую алкоголем.
— Почему, черт возьми, ты не ответил мне? Я думал ... Я думал …
— Что я умер? — слова прозвучали плоско.
Глаза Лиама нашли мои. Его челюсть сжалась, подавляя эмоции, и он сглотнул, прежде чем сказать:
— Ты что, блять, пьян?
— Возможно, немного.
Он прошел мимо меня и выключил музыку.
— Поговори со мной, Декс, что за чёрт?
— Здесь не о чем говорить. — Это были те же слова, что я сказал Пэйдж, и они были верными.
Его челюсть сжалась ещё сильнее, и он схватил меня за плечо.
— Поговори со мной, потому что это дерьмо, — он махнул в сторону разбитых останков своего «Джека Дэниэлса», — ненормально.
— Я её видел, — с трудом, сказал я.
— Пэйдж? — спросил Лиам, еле сдерживаясь.
Я кивнул.
— Я думал, что таблетки работают.
— Я действительно видел её в «Галерее», — сказал я, отстраняясь от его прикосновения.
— «Галерее»? — он был настроен скептически.