— Пэйдж, пора идти. — Люка с раздражением уставилась на меня. Я редко работала вместе с ней. Она работала неполный день, так же, как и я, поэтому редко её видела.
— Я сейчас подойду, — сказала я со всей вежливостью, на которую была способна. Я хотела остаться.
Прошло три дня с нашего небольшого перемирия внутри церкви, и я до сих пор его не видела. Но картина Деклана, каждый день обрастала новыми деталями, и я задавалась вопросом, не приходил ли он после закрытия магазина, чтобы не встречаться со мной. Проверив чуть ранее журнал арендной платы, я заметила, что Чендлер забронировал Деклану место на неделе. Согласно журналу, Деклан заплатил наличными вперёд. Идея прокрасться в магазин позже была рискованной, и даже когда я просто думала об этом, моё горло сжималось при каждом вздохе.
Я хотела снова его увидеть, поговорить с ним, но ещё не готова к прогулке в тату салон «Дорога», чтобы сделать это. Лана сказала, что пойдет со мной, якобы она пришла выбрать рисунок для ещё одной татуировки, а я с ней за компанию.
Всё это вроде выглядит невинно и — о чёрт, приятно видеть тебя здесь. Это будет лицемерием, и последнее, что необходимо мне и Деклану — это фасад, за которым можно спрятаться. Я была рада видеть, что он всё ещё приходил в студию каждую ночь и выплёскивал своё сердце, свои мысли на холст. Я вторгалась во что-то очень личное каждый раз, когда заглядывала сюда, чтобы проверить, здесь ли он. Казалось, что здесь его святилище, и я волновалась, что совершаю ошибку, проникнув на его территорию покоя. Но, с каждым новым увиденным мною мазком кисти, новым цветом, картина сближала нас. Я кивнула, согласившись со своим решением вернуться сегодня вечером в надежде застать его здесь.
— Я уже собиралась запереть тебя, — лицо Люки было серьезным. — Но вспомнила, что у тебя есть чёртовы ключи.
Люка не очень много говорила — и, кстати, это было её единственное хорошее качество. Однако она была ошеломляющей: высокая, с длинными шелковистыми светлыми волосами, эффектными очками в черной оправе, а также с холодным и тусклым похожим на сталь характером. Когда я вышла из студии, она ждала меня у входной двери. Я схватила свою сумку и подарила ей извиняющуюся улыбку, когда она осмотрела меня, открывая дверь магазина.
Ночной воздух был сухим и прохладным, и мне захотелось жить поближе, чтобы иметь возможность прогуливаться до дома пешком. В воздухе витал особенный аромат, предшествующий смене времён года. Когда лето все ещё крепко прижималось к земле, но зима умоляла об изменениях. Это была смесь, которая создавала такие яркие цвета на склоне горы, когда листья дарили последнее дыхание изменяющиеся погоде. Когда я раньше рисовала это время года, то всегда использовала тёплые, землистые тона, а Деклан всегда тёмные. Мы были абсолютными противоположностями, но это работало.
— Доброй ночи. Увидимся на следующей неделе, — попробовала быть вежливой я, но она просто помахала мне через плечо, пока шла в противоположном направлении.
Я пождала, пока она не уйдет, и подумала вернуться, но было ещё рано, всего лишь восемь. Медленно я пошла к своей машине. Притяжение студии было намного сильнее, чем желание поесть, но я поймала своё отражение в витрине соседнего магазина и приложила руку к животу. Я действительно была одна кожа да кости.
— Эта блузка слишком короткая, переоденься, — Кларк прищурил глаза, глядя на меня в зеркало и поправил галстук. — Ты набираешь вес, Пэйдж.
Я потянулась к краю блузки, пытаясь натянуть на живот, и опустила глаза на ковёр в спальне.
— Доктор сказал, если я наберу немного вес, это может помочь в регулировании овуляции. Я не наберу больше ста пятнадцати футов (Примеч. Около 52 кг).
Он повернулся, и его губы перекосились, когда он подошёл ко мне. Моё сердце упало, когда он поднёс руки к моей талии. Он всегда хотел иметь более высокую, более худую жену... детей. Я была таким разочарованием.
— Посмотри на меня, — потребовал он, и я повиновалась. Он анализировал выражение моего лица, и я надеялась, что он не сможет распознать страх в моих глазах, хотя звук моего сердца был похож на рёв быка в тихой комнате. — Сто пятнадцать фунтов приемлемо.
Я выдохнула, и он прижал свой рот к моему. Его губы были жаждущими, а дыхание теплое, с привкусом мяты. Он поднял руки к моему лицу, наклонил голову назад, и его язык ворвался в мой рот без изящества или разрешения. Он всегда только брал. Не было ни романтики, ни похоти... ни любви... Я была его, и это всё, что имело значение. Он отстранился и сделал шаг назад, оценивая меня, нахмурив брови. — Займи своё место, Пэйдж.