— Тогда дай мне развод.
Снова молчание. Я слышала лишь его дыхание, и оно становилось все быстрее с каждой секундой. Я достала его.
— Я привезу документы в среду. Мне не нужна шлюха-жена.
Связь оборвалась. Он думал, что его последние слова ранят меня, но я улыбалась, опуская телефон. Он даст мне развод. Ему надоело играть со мной.
Я выиграла.
Прежде чем убрать телефон в карман, я написала Кларку сообщение с адресом «Галереи», написав, что буду там весь день в среду. Я опустила руки по бокам и подняла подбородок.
Устремив глаза к небесам, я прошептала:
— Спасибо.
Дом мамы Деклана совсем не изменился. Это тепло, эти стойкие темно-коричневые выцветшие стены, истертый ковер… я была дома.
Деклан сжал мою руку, когда мы зашли в гостиную.
— Она ослабела после смерти отца, будь готова, — сказал он шёпотом, и я кивнула, глядя ему в глаза.
По дороге сюда я не рассказала ему о разговоре с Кларком, ведь Деклан был так рад снова привести меня домой. Я просто хотела жить моментом. Скажу ему позже.
— Деклан, это ты? Ты привел её, милый?
Голос его мамы был прежним, но в нём теперь слышалась некая одышка, появляющаяся с возрастом.
Деклан усмехнулся, когда она вышла в коридор и улыбнулась. Я взяла себя в руки, так как её вид поразил меня. Мой рот открылся, как у неё, пока она подходила ко мне. Её плечи так сильно ссутулились, будто она сжалась от того, что носила на себе огромную ношу всё это время. Волосы были седыми и короткими, кожа тонкой как пергамент, а голубые глаза были почти молочного цвета на свету. У неё поздно появились мальчики, но не настолько; если я правильно помню, ей всего семьдесят два.
— Ты не выглядишь ни на день старше семнадцати, Пэйдж, — она улыбнулась. — Как хорошо, что ты снова дома.
Она взяла меня за руку, её кости казались такими хрупкими. Я держала её руку, будто она была из ценного стекла, в надежде, что часть моего тепла перейдет к ней.
— Так приятно вернуться. Здесь всё по-прежнему, — сказала я, отпуская её руку и оглядываясь по сторонам.
— Это хорошо? — она рассмеялась, и Деклан улыбнулся.
— На самом деле, да. — Мое горло сжалось, пока она смотрела на меня, улыбка отражалась в её глазах. Она всегда принимала меня с распростертыми объятиями, в отличие от моих родителей.
Мой разговор с Кларком, скорее всего, уже был передан им. Возможно, они позвонят мне завтра, так что мне не придется им звонить. Моя улыбка потускнела.
— Все хорошо? — прошептал Деклан, и его дыхание с ароматом мяты вернуло меня в более счастливое место.
— Просто чувствую ностальгию.
Он поцеловал меня в висок, и я заметила, что его мама наблюдала за нами.
— С тобой Деклан всегда улыбался, — сказала она.
— Я счастливчик, что она со мной. — Он потянул мою руку. — Всегда им был.
— Ужин в духовке, располагайтесь, а потом помогите мне накрыть на стол. Я хочу услышать, как ты прожила все эти годы.
Она кивнула и развернулась, чтобы уйти на кухню.
— Я приду, миссис О’Коннелл.
— Просто Ирен, милая, ты знаешь это, — сказала она через плечо.
Я захихикала, может, она и состарилась больше, чем должна была, но совсем не изменилась.
— Я же говорил, что она всегда тебя любила.
Деклан притянул меня к груди и накрыл мой рот своим. Он целовал меня, пока каждый узелок стресса в моих плечах не развязался. Его руки были на моей пояснице, а пальцы двинулись вдоль позвоночника, пока не зарылись в волосы.
Я отстранилась, прежде чем застонать ему в рот.
— Как ты это делаешь?
— Целуюсь? — он выгнул брови и усмехнулся.
Я стукнула по его груди.
— Нет, — я покачала головой и рассмеялась. — Ты целуешь меня, и я забываю обо всем.
— Ты нервничаешь, я чувствую это.
— Что стало с твоей мамой, Деклан? Она выглядит на десять лет старше, чем должна.
Он отошел на шаг и сцепил наши руки.
— Она была замужем за алкоголиком, страдала после его смерти и, вдобавок, ничего нам никогда не говорит. Она, наконец, призналась Лиаму пару недель назад, что у неё какие-то проблемы с сердцем. Поэтому Киран не переезжает, он помогает ей по дому. Она не всё может делать, — радужки Деклана потемнели, зрачки сузились, и он слегка прищурился, от чего морщинки вокруг его глаз стали глубже. Он слышал их, это выражение лица появлялось, когда в его голове появлялись голоса. Казалось, вина являлась его сильнейшим спусковым крючком.
— Эй, вы все делаете много для своей мамы.
Ему потребовалось мгновение, чтобы ответить, пока он пробирался сквозь свои мысли.