-Найди его сестру и приведи в мой кабинет. Его там же держать под наблюдением. Ожидайте меня. Сначала я хочу пообедать. Пойдём, Лили.
Он шёл стремительно, подталкивая мою спину. Другой рукой он сорвал соломенную шляпу с моей головы и бросил куда-то позади себя. Мои чёрные волосы разметались по плечам.
-О чем ты думала, показавшись перед этими животными в таком виде?- пробормотал он.
Я промолчала, так как в действительности ни о чем не думала в тот момент.
-Что, если бы я задержался и не успел к тебе?
Его фантазия была неумолима. Он уже видел сцену перед глазами. Как с меня срывают сарафан и насилуют прямо там, у ворот. Думаю, он уже жалел о том, что так быстро расправился с первым стражником. Тем хуже для второго и его сестры. Маленькое, хрупкое чувство, похожее на раскаяние, прокралось в сердце, но я безжалостно отмела его. Этих людей больше не было, как Дивы и Али. Что толку страдать.
Я могла бы попытаться усмирить гнев Дурмана, но всегда, всегда, когда я это делала, он становился ещё более жесток и изощрен, так как не терпел моего добросердечного отношения к людям.
Я решила перевести тему.
-Прости, твоя глупая сестра даже не удосужилась спросить, как прошла охота.
Он махнул рукой.
-Встретил медведя. Он меня немного потрепал, зато теперь твою комнату будет украшать шкура, добытая мною. Она великолепна.
Я даже не обратила внимания на то, что они везли в повозках из леса. А также на то, что частично кровь на сюртуке принадлежала самому Дурману.
Я нахмурилась, уперла руки в его грудь, ощущая несколько нервное дыхание.
-Ты ранен? Где?
Дурман засмеялся.
-Мне отрадно, что ты волнуешься за меня, но там всего лишь царапина.
-Самые опасные раны порой кажутся царапинами,- сказала я назидательно. И потянула его в сторону целительских комнат.
Он упёрся, скорее для вида, и затем пошёл за мной.
Целителей на местах не оказалось.
-И где их носит, мне интересно?- пробормотала я.
-Это заслуживает наказания,- отметил Дурман, как всегда скорый на расправу.
Я вздохнула.
-Садись, я посмотрю твои раны.
-Хотя, возможно, мне стоит всех наградить.
Я закатила глаза на столь безвкусный флирт, доставая спирт и чистую ткань.
Наши отношения не вписывались ни во что адекватное или разумное. Я его искренне ненавидела и одновременно лелеяла и берегла. Именно от Дурмана зависело мое будущее. Я проводила с ним большое количество времени, знала его предпочтения и страхи, предметы ненависти и желания. Я знала, как вызвать его радость или гнев, улыбку, смех и даже слезы. Он был в моем полном распоряжении, практически целиком во власти моего тела и души. И все это могло бы пойти крахом, получи он смертельную лихорадку из-за чёртовых царапин.
Была и другая проблема. Невозможно остаться в живых и не оказаться связанной с ним брачными узами. Перспектива оказаться прикованной к его постели немногим лучше смерти. И дело даже не в отвратительной природе связи между братом и сестрой, такое для Мари испокон веков считалось относительно приемлемым. Ключевая загвоздка в том, что в последние годы женщины, входившие в покои кронпринца, все больше и больше были похожи на меня. Но когда они выходили, если они выходили, то все знали, что принц выявил очередную подделку. Он остервенело желал оригинала. Но и я подделка, ведь истинная принцесса Лилия существовала лишь в его больной голове.
Он верит, что я люблю его, желаю его. Что мой страх перед матерью и сестрой делает меня холодной и нервной. Но я ненавижу Дурмана, ненавижу хотя бы за то, что он, понимая, какую угрозу представляют для меня женщины его семейства, ничего с этим не делает. Он любит их, искренне, как сын и брат. Прощает им все прегрешения и проступки по отношению ко мне. И это выворачивает наизнанку. Несмотря на безумную, одержимую любовь ко мне как к женщине, он все равно ставит меня ниже своей матери и сестры. Я никогда не была его семьёй. Он же никогда не станет моей привязанностью.
Я слишком сильно прижгла кровоточащую рану, отчего Дурман еле заметно дернулся. Я тут же убрала руку и извинилась. Он снова засмеялся, демонстрируя ямочку на щеке. Я улыбнулась в ответ. Наши взгляды замкнулись друг на друге. Первой отвернулась я.
-Должно быть, ты проголодался,- сказала, идя на выход.
-Лили.
Голос его был холоден.
Я обернулась. Он смотрел на меня пристально.
-Это я рассказал сестре. Считай это предупреждением. В следующий раз избавляться от мусора буду лично.
Хотелось запустить в него чем-то. Но я только кивнула.
Конечно, это был он. И весь этот спектакль со стражниками у ворот - не более чем очередной эпизод его извращенной игры. Он с легкостью опустил меня до своего уровня, позволил сорвать злость на тех, кто ничем не мог ответить.